Тех, кто чеканил шаг на военном параде 7 ноября 1941 года, осталось мало. И неудивительно: столько лет прошло! А вот сельским парням Алексею РЯЗАНОВУ и Ивану БУТЬКО повезло. Они — среди нас, и я разыскал их.
Генерал с «сердцем Данко»
МЫ СИДИМ с Алексеем РЯЗАНОВЫМ у БМ-13, то есть у «катюши». Хоть это и сувенир, но внушительных размеров. Чувствуются габариты реактивной установки. Даже 16 снарядов на месте. Реликвию эту преподнесли Алексею Васильевичу в день 30-летия Великой Победы. Ветеран гладит рукой дорогой сердцу подарок, грустно улыбается:
— Меня любимая «катюша» во время войны очень «пламенно поцеловала». И так опалила ноги, что память на всю жизнь осталась. В госпиталь не пошел, побоялся, что отстану от своих товарищей. Обработали, нужную мазь наложили, забинтовали — и в машину. Через какое-то время на поправку пошел.
Алексей Рязанов при «катюшах» был, по сути, с первого дня войны и до последнего. Уже 28 июня 1941 года уроженец селения Уварово, студент третьего курса одного их экономических вузов Москвы, стал курсантом артиллерийского училища имени Красина.
Курсант учился, нес службу по обороне Москвы. И участвовал в историческом параде 7 ноября 1941 года. Вспоминая о нем, ветеран подчеркивает:
— Я отдал армии 42 года. Маршировал на многих парадах, но ноябрьский 41-го, так называемый Парад надежды, особый. Как известно, 20 октября решением Государственного комитета обороны Москва и прилегающие к ней районы были объявлены на осадном положении. Фашистская группа армий «Центр» находилась от советской столицы на расстоянии одного танкового перехода. Обстановка тяжелейшая. Представляете, на одном из участков фронта, под Красной Поляной, фашисты уже рассматривали Москву в бинокль. Гитлер пообещал взять ее 7 ноября и провести парад своих войск на Красной площади. Уже прибыли обозы, на которых находились мешки с железными крестами. Их должны были вручить тем, кто отличится при взятии города.
Ситуация, сами понимаете, судьбоносная. Все было брошено на отражение атак врага. Мы тоже выдвинулись на передовые позиции. Но мы там долго не пробыли. Уже 5 ноября нас сменили бойцы в черных шинелях, которые должны были охранять «катюши». А мы на грузовых автомобилях вернулись на место постоянной дислокации.
— Алексей Васильевич, вы не знали и не догадывались, зачем вас вернули в казармы?
— Нет, конечно.
И вот 7 ноября в четыре часа утра нас поднимают по тревоге. Мы в полном снаряжении построились в колонну. Начальник училища полковник Юрий Бажанов (в последующем маршал артиллерии) сообщил, что следуем на Красную площадь для участия в параде частей Красной Армии.
Шли, помнится, по Красной Пресне к центру города. Густо падал тяжелый снег, дул холодный ветер. Несмотря на комендантский час, в арках домов и подъездов стояли пожилые люди и дети, которые плакали и просили нас: не оставляйте город, защитите нас!
На Красной площади нашу колонну расположили перед зданием Исторического музея. Рядом с нами стояли моряки, народное ополчение, а по Охотному ряду выдвигались кавалерия, артиллерия, танки. Смотрели мы на эту силу, и невольно поднималось настроение.
Кстати, позже узнали, что наши летчики и зенитчики отразили налет 250 самолетов противника. Ни одна вражеская бомба не была сброшена на город 7 и 8 ноября.
И вот наступил рассвет. На трибуну Мавзолея поднялись члены Государственного комитета обороны во главе со Сталиным. Помню его речь, короткую, но вселяющую веру в победу: «На вас смотрит весь мир, как на силу, способную уничтожить грабительские полчища немецких захватчиков».
— Алексей Васильевич, что еще запомнилось, врезалось в память?
— Как выезжал из ворот Спасской башни на гнедом коне маршал Семен Буденный, как приветствовал нас. Наша колонна, между прочим, открывала парад. Прошли мы великолепно. Когда вернулись в казармы, полковник Бажанов передал нам благодарность Верховного главнокомандующего за отличное прохождение на параде.
Алексей Рязанов оборонял Москву и дрался на Волховском фронте, отличился под Сталинградом и на Курской дуге, освобождал Беларусь и Прибалтику. О его боевом пути есть даже книга «Гвардейские залпы 310-го». А если говорить о боевых наградах генерала, то их, как в песне, не сосчитать. Но есть среди них одна, необыкновенная. В 2008 году от лица общественности городов Москвы и Санкт-Петербурга Алексею Васильевичу в День Победы был вручен памятный орден «Сердце Данко». Он похож на орден Андрея Первозванного. Только в центре — красное сердце, как рубин. Символично и дорого: такой награды в Беларуси никто не имеет.
Участник двух парадов – сержант Бутько
У ИВАНА Андреевича сохранился уникальный снимок. Только что закончился первомайский парад 1940 года. И фотограф запечатлел его с товарищами в приподнятом настроении. Ведь тогда было великой честью прошагать у стен Мавзолея. После трех месяцев тренировок молодые связисты так чеканили шаг на Красной площади, так держали строй, что командиры всем объявили благодарность.
— Возможно, и в лентах кинохроники, на которых запечатлен ноябрьский парад 1941 года, есть мое лицо, — считает ветеран. — Я ведь шагал правофланговым, и нас снимали со стороны Кремля.
В Белокаменную Иван Бутько попал за год до войны. За плечами семилетка в деревне Шамки, рабфак в Горках, педагогические курсы в Могилеве. Он даже успел поработать учителем начальных классов в деревне Сивый Камень. Но педагогическая стезя оказалась недолгой — призвали в армию.
— Целую группу ребят из нашего Крупского района отправили в Москву, — вспоминает Иван Андреевич. — И все мы попали в шестьдесят первый отдельный батальон связи первого корпуса Московской противовоздушной обороны.
И вот 22 июня, война. Мы как раз находились в лагерях за городом. Но у нас были рации, телефонная связь, мы уже знали, что случилось. Собрались, на машины и — в столицу.
Первый массовый налет фашистской авиации на Москву был в ночь с 22 на 23 июля. Рядом с нами находился зенитный расчет, мы его обеспечивали связью. И надо же было такому случиться: бомба угодила прямо на боевую позицию, все 12 человек погибли. Это произошло около Даниловской площади, недалеко от центра города. Там и меня контузило. Вот так началось мое боевое крещение.
Первое время фашисты устраивали налеты на Москву в ночное время. А затем начались бомбежки и днем, особенно когда они подошли близко к столице, когда взяли Волоколамск, Нарофоминск. Немецкие асы носились над городом даже на бреющем полете, носились безнаказанно, они ничего не боялись. Поговаривали, три бомбы упали даже на Кремль. И невольно приходили плохие мысли: враг может ворваться в город...
И вот приближается 7 ноября. О том, что я буду участвовать в параде, узнал только за четыре дня до его начала. Все делалось в полном секрете. Людей подбирали крепких, высоких, чтобы строевая подготовка была на должном уровне. Все учитывалось. А тем более я уже участвовал в параде 1 мая 1941 года. Опыт был.
Парад начался не в 10 утра, как обычно, а на час раньше. Видимо, чтобы обмануть врага, если он знает или догадывается о возможном шествии. Помню короткую, но волнующую речь Сталина. Я хорошо рассмотрел его и Буденного. Буденный стоял с правой стороны. Когда мы шли, он показал на колонну автоматчиков, шагающих впереди, сказав что-то Иосифу Виссарионовичу, тот поднял руку, поприветствовал их, затем поприветствовал и нас. Все вроде происходило обыденно, без бравурных маршей, без пламенных призывов и приветствий горожан, но в душе было такое чувство — словами не передать. Все понимали: мы — участники необычного события, после которого должен наступить перелом, мы — предвестники победы.
И у всех нас было одно мнение: не сегодня так завтра мы погоним врага на запад. И мы погнали его!
У Ивана Андреевича выступили на глазах слезы. Вытерев их, он показал на свой праздничный пиджак:
— У меня много наград. Есть два ордена Отечественной войны первой и второй степени, орден Красной Звезды, медаль «За отвагу». Но особенно греет душу медаль «За оборону Москвы». Москва мне до сих пор мила и дорога.
— Иван Андреевич, вы и в операции «Багратион» принимали участие?
— Да, принимал. У меня и у моих товарищей была почетная миссия: там, где требовалось срочно восстановить связь, отправляли нас. Мы считались особым подразделением, которое подчинялось Москве, Верховному главнокомандующему.
— Но настала мирная жизнь, где потом трудился бывший старший сержант-связист?
— Окончил пединститут, учительствовал. Был директором сельской школы и в своем районе, и в других регионах бывшего Союза, потом возглавил школу-интернат и трудился там последних 12 лет. Везде рассказывал детям о войне, о мужестве моих боевых друзей, о Москве, о Параде надежды. И напоминал им слова Пушкина: «Гордиться славою своих предков не только можно, но и должно, не уважать оной есть постыдное малодушие».
Евгений КАЗЮКИН, «БН»
Фото Николая ЛЕОНОВА,«БН»
