Об операции «искатель талантов» или «охотничья собака» знали только шесть человек
Немцы не хотят отказываться от своей марки, хотя прошло вот уже более пяти лет, как ее официально отправили на свалку истории, заменив общеевропейской валютой – евро. Они упорно хранят привычные купюры, как пишет журнал «Эхо планеты», в надежде на возвращение старых добрых времен и до сих пор при покупке переводят цены из евро в марки.
Очередная годовщина ухода-неухода дойчмарки, некогда самой надежной европейской валюты, разбудила ностальгические воспоминания у бюргеров. Странно, но многие страницы истории создания обожаемой марки стали известны совсем недавно. И это довольно драматическая история, поведанная германскими журналистами, о том, как одни создавали экономическое чудо, а заслуги эти, как водится, были приписаны другим.
Весной 1948 года все немцы выглядели так, как знаменитый актер тех лет Герт Фребе: при росте
Победителей американцев тревожил нешуточный вопрос: что делать с побежденной Германией и что думают по этому поводу сами немцы? И тогда янки высадили десант исследователей общественного мнения, чтобы узнать, о чем думают и чем дышат Гансы и Петеры. «С потерей веса у немцев наблюдается потеря трудоспособности», — рапортовали социологи президенту США Трумэну. А американский генерал Клей писал: «Чем быстрее мы их накормим, тем скорее возродится германская промышленность и окупятся наши расходы».
Но самый главный вывод, который был сделан в те далекие послевоенные дни, гласил: нечестные деньги разрушили трудовую мораль немцев. А нечестных денег было много. Так, выяснилось, что немецкие коровы почему-то стали давать меньше молока, а с сентября 1946-го по сентябрь 1947 года бесследно исчезли миллион 400 тысяч свиней. Особенно гадать об этих пропажах не приходилось – молоко и мясо пошли по черным каналам. При голоде и разрухе крестьянские погреба ломились от спрятанных в них продуктов, а на фабриках и заводах в целости и сохранности стояли неработающие станки. Черный рынок процветал, а транспорт не работал.
Больше всех о Германии знал экономист Эдвард Тенненбаум. Он знал о ней даже больше, чем сами немцы. Этот американец с польскими корнями, прекрасно владевший немецким, французским, испанским, итальянским и русским языками, после войны был экономическим советником генерала Клея, коменданта американской военной зоны в Германии. Его задачей была подготовка денежной реформы. В ноябре 1947 года на одном из секретных заседаний он заявит: «Американцы не могут проводить реформу. Это должны делать сами немцы. Но мы назначим день икс и за неделю до этого соберем всех господ в концлагерь».
Слово «концлагерь» прозвучало как гром среди ясного неба. Немцы ужаснулись. Но Эдвард Тенненбаум подразумевал под этим одно: полную изоляцию от мира всех посвященных, то есть тех, кто разрабатывал реформу.
Далеко не все немцы с благодарностью принимали подарки и рецепты из Америки. Во Франкфурте был создан экономический совет бизонии (то есть американской и английской зон), который на самом деле играл роль парламента с депутатами из различных земель. Его председатель Иоганнес Земмер произнес однажды судьбоносную речь: «Нам присылают кукурузу и куриный корм, который мы оплачиваем американскими долларами, заработанными немецким трудом и немецким экспортом. При этом мы должны говорить большое спасибо. Не пора ли немцам перестать благодарить американцев за эту еду?»
Зал взорвался бурными аплодисментами. Немцы обрадовались, а американцы разозлились. Земмера сняли, а на его место назначили баварского экономиста Людвига Эрхарда. Так, речь о курином корме, в общем, случайность, поставила на ключевой пост человека, которого потом стали называть автором экономического чуда.
Первые ящики с банкнотами новой марки прибыли из Америки еще в конце 1947 года и были тайно переправлены в подвалы Рейхсбанка. Операция проходила под кодовым названием «Birddog», что имело два значения – «охотничья собака» и «искатель талантов». Знали об этом только шесть человек. Но кто-то все же проболтался, и газета советского сектора «Нойес Дойчланд» описала эту операцию со всеми подробностями. Интересно, что эти подробности были только в записной книжке Тенненбаума. Это он печатал германские деньги в США и даже придумал им название – «дойчмарка».
По поводу методов проведения денежной реформы в Германии у союзников не было согласия. Французы считали, что немцы должны страдать от инфляции, поскольку она процветает и в их родной стране. Англичане тоже тормозили реформу, потому что немецкие нормы на масло были выше английских. Москва поначалу заинтересовалась идеями Тенненбаума, но позже сказала свое решительное «нет», предопределив тем самым раскол Германии.
Апрельским утром 1948 года несколько германских экономистов вышли из дома, заявив своим женам, что увидятся с ними теперь нескоро. Американцы посадили их в автобус и сказали, что везут в Баварию. На самом деле их повезли в местечко Ротвестен, возле Касселя, в заброшенную казарму. Это и был тот самый «концлагерь», о котором говорил Тенненбаум. В его подвалах уже «сидели» секретарши и переводчики. Вся группа реформаторов насчитывала 25 человек.
Некоторые, увидев казарму, оторопели. Эта пустынная громадина могла привести скорее к депрессии, чем к трудовому энтузиазму. Но потом все воспряли духом. В самом деле, все оказалось не так уж и плохо. Обед финансовым «гениям» готовила супружеская пара, которую Тенненбаум специально тайно вывез из Тироля. Так что ее стараниями за время мозговой атаки экономисты заметно округлились в талии.
Все эти калории требовались им для решения, казалось бы, невыполнимой задачи: они должны были посчитать все деньги, хранящиеся в сейфах предприятий, в торговых кассах, в кошельках граждан, за одну ночь вытряхнуть их, да так, чтобы при этом не пострадали ни экономика, ни денежное обращение. Трудность состояла в том, что зона, контролируемая советскими войсками, из этих подсчетов выпадала. В «концлагере» работали по 16 часов без выходных.
17 июня 1948 года под председательством Людвига Эрхарда состоялось заседание экономического совета, на котором было решено, что после объявления денежной реформы цены на продукты питания и сырьевые запасы должны регулироваться государством. Эрхард понимал, что реформа должна быть проведена за 24 часа. Депутаты отправились отдыхать, а вечером 18 июня по радио передали выступление финансового советника генерала Клея Джека Беннета. Он объявил о проведении денежной реформы и подробно рассказал, что немцам надо делать завтрашним утром, а именно: принести в отдел продовольственных карточек по 16 рехйсмарок на каждого члена семьи и получить за них 40 дойчмарок. Еще 20 марок будут выплачены в течение месяца. Другие имеющиеся в наличии дензнаки необходимо было в течение 5 дней сдать в банк и продекларировать все свои сбережения. До тех пор, пока это не будет сделано, никто не узнает, что с ними произойдет дальше. Так что ни о каких финансовых махинациях тогда нечего было и мечтать.
С раннего утра вся Германия тронулась в прямом и переносном смысле этого слова. Все ринулись домой, чтобы потрясти свои загашники и получить «душевые» марки. Что можно было сделать в считанные часы, пока еще не умерла рейхсмарка? Страна ударилась в дикую оргию. Спекулянты покрылись холодным потом: как же им теперь объяснить свои баснословные доходы от черного рынка? Они стали просто выбрасывать деньги, и банкноты буквально валялись на улицах. Характерная картинка того исторического дня — немец, раскуривающий дорогую американскую сигару 50-марковой купюрой. Эксперты считают, что за несколько часов тогда было тайно уничтожено около 2,5 миллиарда рейхсмарок.
Население подозревало, что вот-вот наступит час икс, когда рейхсмарка прикажет долго жить. Витрины магазинов опустели, автовладельцы не могли наполнить бензобаки своих автомобилей. Наступило смутное время дорогостоящих покупок. В четверг сигареты продавались по 6 марок за штуку, в пятницу утром – по 8, а вечером – уже по 12. Один доллар стоил 975 марок!
Народ толпился на почте, в парикмахерских, в мастерских службы быта. Люди срочно оплачивали свои счета за газ, свет и телефон на несколько месяцев вперед. Все немки ринулись делать перманент и маникюр, а мужчины брились и стриглись.
20 июня Германия переживала самые длинные в своей истории очереди, чтобы поменять деньги. Они несколько раз огибали целые жилые кварталы. Люди боялись, что новые деньги могут закончиться в один момент, как когда-то в магазинах заканчивались молоко и хлеб. На всех государственных и частных предприятиях каждому работнику определили зарплату в 60 марок независимо от его прежнего заработка. Вечером по радио объявили, что в продажу поступили велосипеды, электроплиты, утюги и другой дефицит. Это было чудом.
На следующий день люди вышли на улицу, посмотрели на витрины и обомлели: все было завалено невесть откуда взявшимися товарами! Что случилось? Не могли же заводы за ночь выпустить целые колонны автомобилей? А радиоприемники с неба что ли упали? И коровы снова стали давать молоко, и свиньи побежали на скотобойни, и неожиданно выросли овощи, которых никто давно и в глаза-то не видал? Все моментально поняли, что стали бедными лишь на несколько часов. Тот, у кого было что продать, сразу наверстал упущенное. Люди с кулаками набрасывались на продавцов, которые вчера еще пожимали плечами и разводили руками, показывая на пустые прилавки. Цены сразу же упали: за доллар давали 50 марок, за пачку сигарет – 45.
Но рядовые бюргеры были очень экономны: за неделю каждый немец истратил всего лишь по 10 марок. Покупали самое необходимое. Через неделю было объявлено о новых послаблениях.
Настало время, когда все почувствовали на себе последствия денежной реформы. 26 июня все деньги, лежавшие в банках, пересчитали по курсу один к десяти. 90 процентов капитала просто вычеркнули. У кого было 100 марок, осталось только 10, причем половину из них заморозили. Кто работал на предприятиях, получал фиксированную зарплату, а у торговцев опять был свой доход. Ведь спрос подстегивал цены, и они поползли вверх. На рынках начались яичные бои — домохозяйки в гневе разбивали коробки с яйцами и швыряли помидоры. Гнев народа был легко объясним: перед реформой торгаши попрятали в холодильники яйца, купленные за 11 старых пфеннигов, а потом выбросили их на продажу по 30 новых, получив при этом прибыль в 3000 процентов.
Дойчмарка пережила не один кризис, но до сих пор считается, что она была одной из самых твердых и надежных валют в мире. И вот ведь парадокс: все помнят Людвига Эрхарда и напрочь забыли об Эдварде Тенненбауме. А он в том же 1948-м вернулся в Америку, работал над планом Маршалла, курировал денежную реформу в Греции, а в 1975-м погиб в автокатастрофе.
