8 декабря 1991 года в Вискулях родилась новая геополитическая реальность15 лет без СССР для кого–то стали личной трагедией, для кого–то стартом в новую, успешную жизнь. Кто–то потерял все, что имел, кто–то это все приобрел. Кто–то разочаровался и ожесточился, кто–то воскрес и расцвел. Но ведь в том–то и загадка истории, что ее решения нами не могут быть предугаданы, прогнозируемы и просчитаны. Мы принимаем исторические свершения как данность. Здесь ни убавить ни прибавить. И самое неблагодарное — проклинать. Надо жить, надо бороться, ничего умнее за века не придумали.
Форма реинкарнации СССР нам до сих пор доподлинно неизвестна, хотя ударное строительство национальных республик способствовало заживлению еще кровоточащих ран. А вот дети во дворах по–прежнему играют в «красных» и «белых», «крестики» и «звездочки».
Для огромного большинства граждан великой страны гибель СССР была и осталась величайшей трагедией. Не случайно инфаркты и инсульты сопровождали первые месяцы национально–государственного развода с постоянством акул, бороздящих воду за рыбацким сейнером.
С другой стороны, многие восприняли новое состояние общества как исторический шанс, который позволяет не только реализовать личные амбиции, но и достичь значимых социальных высот.
Кто–то стал очень богатым, кто–то вновь жалуется на бедность. Мир как мир: одному — свиные хрящики, другому — севрюжина с хреном.
Одно из примечательных наблюдений: в общественном сознании не сохранилось жалости к КПСС. Понятно, почему: партия со временем превратилась из передового авангарда в обоз с рваной амуницией, который мешал не просто двигаться вперед, но и вообще жить. Надо признать: виноваты в этом не только старцы из политбюро (как нам было удобно думать), виноваты были и многие из нас, простых носителей партийных книжечек. Виноваты своим конформизмом, некритическим отношением к действительности, наивностью, стремлением любыми способами сохранить статус–кво. Нам не в чем и некому каяться, но долю ответственности мы взять на себя все же должны.
К слову, жизнеспособность коммунистической идеи теоретически никем до сих пор не опровергнута, просто ее реализация из программных документов ушла за сияющий горизонт либеральных лозунгов. Более того, если вчитаться в положения действующих компартий на постсоветском пространстве, то окажется, что это не только не марксизм, не ленинизм, но и не теоретический коммунизм.
А вот СССР вызывает ностальгию. Многие из нас и ныне смотрят на Кремль так, как нынешние греки смотрят на развалины Парфенона, а новые латиняне — на громадину Колизей. Во многом это оправданно, поскольку общая история связала нас не формальным единством, а кровью. Как в прямом, так и в переносном понимании этого слова. Кровью военного лихолетья, кровью межнациональных браков.
Не надо быть пророком, чтобы предвидеть и рост интереса к истории СССР, и использование этого брэнда в политических, экономических, социальных целях, и неоднократное (в ближайшем будущем) смещение акцентов в интерпретации узловых событий жизни громадной страны.
Сегодня ушла острота в отношении вопроса о том, «кто виноват». Меньше бичуют М.Горбачева, забыли о Б.Ельцине, мало кому говорят что–нибудь имена В.Крюч-кова, маршала Язова, генерала Варенникова, премьер–министра Павлова. Осталось горькое ощущение утраты...
Чувствуем ли мы сегодня какую–либо преемственность от СССР? Конечно, ведь мы во многом остались такими же. Мы меньше любим негров в далекой Африке, но чувство сострадания никуда не ушло. Мы не готовы финансово поддерживать адептов социальной идеи на других континентах, но гости из самых разных стран находят у нас доброжелательный прием. Мы не выстраиваемся в бесконечные колонны на демонстрациях, однако политическая активность в стране на самом высоком уровне. У нас устойчивая аллергия от лозунгов, вместе с тем слоганы, призывающие бороться за сильную и процветающую страну, находят широкое понимание и поддержку.
Главное же заключается в том, что нельзя обижать собственное прошлое. Когда говорят, что века были так себе, средние, то это суждение содержит в себе в рамках двусмысленности негативную характеристику данных веков. Когда повторяют про «совковый» менталитет, «коммунистическую зашоренность», то это предполагает наличие неких высокоумных особей, которые не зашорены, которые не «совки», а целые лопаты. Да, мы ошибались, в чем–то глупили, но это были выстраданная глупость, искренние ошибки. И что, век нынешний демонстрирует сплошь безошибочные оценки и представления?
Конечно, многое изменилось. Оказалось, что страсть к золотому тельцу не могут выкорчевать никакие Павки Корчагины. Что атеизм не может быть воинствующим. Что эффективное государство со всеми его атрибутами есть железное правило существования социальных образований в наше время. Но сразу же возникает вопрос: что, эти изменения нельзя было осуществить в рамках СССР? Наверное, можно. Хочется думать, что можно. Поскольку слово «нельзя» говорит о том, что мы сами себе выстраиваем непроходимые препятствия на пути к реформированию. Социальная система должна содержать в себе возможности изменений, в том числе и принципиальных. Грош цена тому обществу, которое сдавлено в скрепах запретительных формул и навсегда сформулированных правил общежития. Оно нежизнеспособно, это общество. Опыт СССР это наглядно продемонстрировал.
Мы все время клялись в верности принципам, однако, во–первых, лукавили, поскольку соблюдали эти принципы выборочно, по ситуации. А во–вторых, превратили принципы в догмы и молились на них с неистовством адептов новых религий. Ныне проявляется иная крайность: стало модным отрицать принципы, все сводить к релятивизму, проще говоря, относительности истин. Но факт: вне основополагающих вещей, не обязательно идеологических, общество не имеет якорей, которые позволяют ему закрепиться на быстротечности жизни.
Как и любое иное социальное явление, гибель СССР вызвала к жизни новые, в целом позитивные для белорусского общества явления. Сформирована национальная интеллектуальная, управленческая элита, выросли кадры, которым по плечу решение самых сложных задач. От общего государственного ствола, который налился и окреп, стали отделяться и развиваться сферы, связанные с развитием культуры, спорта, образования, медицины. Лишь один, далеко не самый главный пример. Помнится, во время одного из первых национальных чемпионатов Беларуси по футболу на стадион в Старых Дорогах вышла свинья, которую ловили всем футбольным составом. Тогда по этому поводу много иронизировали и острили. А нынче построены стадионы, сформированы профессиональные команды. Да, до победы в Кубке чемпионов еще бесконечно далеко, но серьезные шаги уже сделаны.
Порой говорят о восстановлении СССР. Ничего невозможного в этом нет, была бы политическая воля народов. Вот только вряд ли эта задача должна называться приоритетной. Сегодня у нас сформирована национальная перспектива, мы видим, что и как можно и нужно сделать, а жизнь, конечно, подскажет и стратегию, и тактику дальнейшего развития.
По сути, уже выросло поколение, для которого СССР — то же самое, что и ГДР для молодых немцев, и Австро–Венгерская монархия для нынешних жителей Будапешта и Вены. Прошлое вроде ушло, но мы понимаем, что оно и осталось. Не только в памятниках вождю мирового пролетариата, но и в нас самих. Важно, чтобы мы уважали это прошлое, поскольку иначе грош цена нам самим.
Фото из архива БелТА.
