История двухэтажного дома на улице Вильняус, 37

Этот двухэтажный дом на улице Вильняус, 37 с архитектурной точки зрения ничем не примечателен. Таких много в Вильнюсе, есть похожие в Каунасе, Минске, Могилеве, Гродно. Типичная городская архитектура второй половины XIX века. Отличает его от других мемориальная доска в честь Бронислава Тарашкевича, автора первой белорусской грамматики, ставшей основой современного литературного языка. В этих стенах выдающийся деятель занимался не только творчеством. Вместе с другими соотечественниками вел политическую борьбу. Это было в 1920–е годы. Тогда Вильно и Западная Белоруссия входили в состав «второй Речи Посполитой». Нашему народу на своей земле, но в чужой стране приходилось отстаивать право «людзьмi звацца».

Гудящий улей напоминало это здание с 1922 по 1927 год, когда в нем ютились то вместе, то сменяя друг друга сразу несколько ведущих организаций Западной Белоруссии: Товарищество белорусской школы, Белорусский студенческий союз Университета Стефана Батория, Белорусская крестьянско–рабочая громада.


Точно известно, что в 1926–м здесь находился также Белорусский национальный комитет, который объединял представителей громады, Белорусской христианской демократии, Белорусского крестьянского союза.

Тарашкевич в то время являлся депутатом сейма — нижней палаты польского парламента, лидером громады, которая в 1926 году стала самой массовой белорусской организацией. На Вильняус, 37 (тогда — Виленская, 12) находилась редакция, издававшая газеты, журналы, отрывные календари. Без преувеличения можно сказать, что в ту пору здесь был эпицентр политической и культурной жизни. Пока в начале 1927–го громада не была разгромлена...


Вместе с Тарашкевичем жили жена Вера Снитко, сын Радослав. Известно, что в арку их дома входили музыковед Антон Гриневич, художник Язеп Дроздович, публицист Владимир Самойло, поэт Михась Машара, политик Сымон Рак–Михайловский.

Но это было отнюдь не теплое гостеприимное жилище. В любой момент сюда могла и полиция нагрянуть.


В честь Тарашкевича мемориальную доску устанавливали дважды. Первый раз — 27 сентября 1979 года. Как это было, свидетельствует Людвика Сивицкая (Зоська Верас): «Прыйшла малая жменька людзей. Нiхто па–беларуску не сказаў нi слова, а дошка ў 2 мовах — лiтоўскай i расейскай». В 1993 году появилась современная доска на белорусском и литовском языках.

Верас следила за судьбой дома на протяжении всей своей жизни. С 1923 по 1927 год в этих стенах она работала администратором редакции белорусских изданий. Благодаря ее мемуарам мы можем восстановить атмосферу, царившую в здании во времена Тарашкевича.


Послушаем свидетеля ушедшей эпохи: «Глыбокая брама вядзе на вялiкi брукаваны панадворак, налева — даўгi 2–павярховы будынак. На партэры — рад вокан. Амаль на рагу — уваход у сенi, з якiх направа — дзьверы ў рэдакцыю. Насамперад — маленькi цёмны перадпакойчык. З яго направа — кухня–экспэдыцыя, дзе фальцуецца газэта. Проста — у самую рэдакцыю... Уражаньне страшнае... Не пакой, а нейкая пячора. Зiмна, цёмна, брудна. Адзiнае вакно зарасло павуцiньнем i пылам... Падлога шэрая ад бруду, адзiны просты стол, 2 крэслы, вузенькая канцылярская шафа. Вось i ўсё.

За сьцяной цi, лепш сказаць, за дзьвярамi зьмяшчаецца Таварыства беларускай школы, а далей — калiдор, з якога дзьверы вядуць у пакойчык Антона Грыневiча, пакой Беларускага студэнцкага саюзу i вялiкi цёмны пакой, у якiм жылi некаторыя зiц–рэдактары.


Ня менш непрыемнае зьдзiўленьне выклiкала безьлiч пустых бутэлек. Ад вiна, ад гарэлкi... Зрабiлася цяжка, сумна...


Сваiх рэдактараў я мала бачыла — мянялiся яны вельмi часта. Як зьяўлялiся, так i зьнiкалi. Прыйдзе такi зiц–рэдактар на гадзiнку, разьбярэ пошту... Што тычыцца адмiнiстрацыi — аддасьць мне, карэспандэнцыi — супрацоўнiкам газэты. Па пэўным часе далi мне i экспэдытара. Пацеха з яго была невялiкая — падмяце падлогу, напалiць у печы, адвязе газэту на пошту — вось i ўсё. Часам экспэдытар рабiўся рэдактарам.


На другi дзень, як толькi я прыйшла ў рэдакцыю, зьявiлася два цi тры вучнi Вiленскай Беларускай гiмназii, якiя ўжо ня раз прыходзiлi фальцаваць газэту i з высылкай яе былi знаёмыя. Прыслаў iх Рак–Мiхайлоўскi. Працавалi ахвотна, сумленна. Заўсёды вясёлыя, у добрых гумарах i ветлiвыя.

Штораз больш людзей наведывала рэдакцыю. Часам прыходзiў хто з прыехаўшых у Вiльню падпiсчыкаў, заходзiлi паслы (депутаты польского парламента. — В.К.), заглядалi студэнты (Университета Стефана Батория. — В.К.).


Канфiскаты (конфискации газет цензурой. — В.К.) тады здаралiся вельмi часта, а тады наступны нумар выходзiў з белымi плямамi, або трэба было на замену набраць адзiн артыкул. У такiх выпадках наборшчыкi цэлы дзень нiчога не рабiлi. А плацiлася iм месячна, значыцца, i гэтыя пустыя днi былi аплачаныя. Магчыма, яны згодзяцца ў такi час набiраць гаспадарчы дадатак? Аплацiць трэба было друк i крыху паперы. Разумеецца, дадатак не да кожнага нумару, а адзiн раз у месяц. «Гаспадарчы дадатак» выйшаў у наступных газэтах: «Жыцьцё беларуса», «Беларуская нiва», «Беларуская справа», «Народная справа».


Сядзела ў рэдакцыi ня раз дапазна. Мерзла... Ня можна было мець на мейсцы гарачай гарбаты. Наогул аб палепшаньне абставiнаў нiхто ня дбаў. С.Рак–Мiхайлоўскi часам прыходзiў з жонкай i выцягiваў мяне на сьвет божы: «Хопiць мерзнуць, iдзем, усё роўна не пераробiце».


Жизнь белорусов Вильно в 1920–е годы была далека от романтической идиллии. Такова правда истории, которую помнят многие здания на улице Вильняус, в которые мы еще заглянем.

vk@sb.by

Советская Белоруссия №175 (24556). Суббота, 13 Сентября 2014