Светлана Парамыгина личность незаурядная и многогранная. Этими сухими словами можно выразить неоспоримый факт, но, конечно, трудно объять всю суть ее насыщенной и богатой на события жизни. Кто–то помнит Светлану как замечательную спортсменку, неоднократную чемпионку мира по биатлону, серебряного призера Олимпиады–1994. С ее имени, собственно, и начинается история нашего женского биатлона. Другие знают Парамыгину как цепкого и злого (в профессиональном смысле слова) журналиста, автора серии блестящих аналитических материалов, а также статей–расследований, после которых фигуранты ее пера оказывались даже в «местах не столь отдаленных». Она знает спорт изнутри, а потому рассуждения Светланы Вячеславовны на эту тему всегда глубоки и выхватывают самую суть проблемы, отбрасывая в сторону всю ненужную шелуху, способную увести разговор от главного в дебри необязательных мелочей. В разговоре Парамыгина бывает колкой, но всегда — прямой и искренней: «Поймите, мне не хотелось бы распыляться на многие темы, которые просто отвлекут нас от сути, и получится разговор и обо всем, и ни о чем...» Поэтому затею сделать интервью с налетом легкой лирики пришлось похоронить сразу же и без музыки. Получилось — остро и на злобу дня.— Сегодня вы себя внутренне кем ощущаете больше: биатлонисткой, журналистом или спортивным чиновником? Ведь, насколько я понимаю, ваша нынешняя должность исполнительного директора общественного объединения «Белорусский союз конькобежцев» несет в себе большей частью именно такие функции?
— Если серьезно отнестись к вашему вопросу, то получится, что мы решили порассуждать, ставить ли бывшим спортсменам диагноз «расщепление личности»! Неужели вам как спортивному журналисту часто приходилось сталкиваться с этим явлением? Тогда соболезную. Я все–таки стараюсь общаться с людьми цельными и психически здоровыми.
— Приходилось сталкиваться с разными — такая профессия, но вас, конечно, я к «расщепленным личностям» никак не отношу. Хорошо, спрошу по–другому: что вас подвигло однажды перейти на работу в Белорусский союз конькобежцев?
— Мне поступали предложения из нескольких федераций. Просто пришло время переходить на новую ступень развития. Открылись и новые возможности увидеть проблемы спорта, скажем так, с других точек обзора. Например, осенью наш Союз конькобежцев проводил международные соревнования по фигурному катанию. Со своими спортсменами из России приехал Александр Жулин. Я инициировала пресс–конференцию с ним и попутно заранее поставила нашему директорату по фигурному катанию задачу собрать тренеров, спортсменов, преподавателей и студентов Белорусского госуниверситета физической культуры (БГУФК), чтобы они могли задать титулованному наставнику любые профессиональные вопросы. Что вы думаете? Ведущие тренеры и спортсмены по танцам на льду эту возможность проигнорировали. Якобы с лагерем конкурентов они общаться не хотят! Тоже позиция, вот только есть нюанс: откройте результаты последних Олимпийских игр и поищите там среди участников белорусов... А преподаватель университета явилась в зал без своих студентов. И вопрос к Жулину, которым она все–таки разродилась, обнажил ее выдающуюся компетенцию в вопросах методики фигурного катания: «На каком этапе тренировочного процесса вы применяете общефизическую подготовку?» Вообще тема образования в области спорта крайне болезненна. Вот год назад у нас в Высшей школе тренеров был выпуск по специальности конькобежный спорт. Отдельные дипломные работы оказались откровенно слабыми. Так бывает, их уровень и от самих слушателей зависит, и от руководителей работ. Но поразило другое, а именно — фраза представителя БГУФК из экзаменационной комиссии. Преподаватель головного вуза страны в области спорта в ответ на мой призыв не завышать оценки слушателям примирительно заметил: «Ну что вы хотите, они хотя бы не молчат!» В принципе, это отличный рецепт для любого студента бюджетной формы обучения: вы хотя бы скажите что–нибудь... Вот сейчас министерство требует от федераций прислать ему «историю возникновения и развития видов спорта в Республике Беларусь и мире», цитирую по постановлению Совмина. Я сейчас даже не обсуждаю, почему Минспорта не в состоянии напрямую запросить об этом БГУФК, где есть профильные кафедры по многим видам спорта и где читают лекции по истории развития, допустим, шорт–трека. Ладно, мне не трудно, для проформы позвонила завкафедрой, он логично переадресовал меня к одному из доцентов, а тот как раз входит в состав координационного совета нашей федерации. Мы побеседовали. В общем, интуиция не подвела: пришлось снова обращаться к заведующему профильной кафедрой и ставить в известность, что его доцент потребовал от федерации официальный запрос. Сказка про белого бычка. Пришлось писать ректору. Вот ждем ответа. А знаете, в чем одна из причин этой тягомотины? Просто белорусский шорт–трек существует, спортсмены в прошлом году даже впервые в истории две олимпийские лицензии завоевали, но я открываю текст лекции, которую читают в БГУФК, и обнаруживаю: история вида спорта обрывается на событиях 1992 года, и о белорусах в ней нет ни слова. Вот вам уровень преподавания. Я уже не стану особо распространяться о том, что согласно названному постановлению Совмина требуется представить описание методик подготовки по видам спорта, а все тот же доцент мне заявил, что у них на кафедре найдется разве что методичка «Подготовка юных конькобежцев», датированная каким–нибудь восьмидесятым годом. Лишь вскользь упомяну о том, что в списке инвентаря для конькобежного спорта, который мне принес уважаемый преподаватель, — а мы заранее обговорили, что он включит в него все самое современное! — не оказалось элементарных велосипедов и много чего еще необходимого для нужд конкретного вида. И снова суть примерно та же: взяли какой–то древний список и отвяжитесь. Примечательно, что доцент сослался на другие кафедры вуза, которые, дескать, уже отписались на запросы в привычном формальном стиле... Весело, одним словом. Конечно, со своей профильной кафедрой мы вопросы урегулируем. Но надеюсь, я доходчиво проиллюстрировала необходимость срочного переформатирования системы образования в спорте в целом. Квалифицированных кадров повсеместно все меньше и меньше! И это касается не только тренеров...
— Спасибо, я получил более чем исчерпывающий ответ на свой вопрос: и первый, и второй. А биатлон вам иногда снится?
— А что, должен?
— Исходя из того, что это значительная часть вашей жизни, я полагаю, что иногда — да. Или вы совершенно, категорично и никогда не возвращаетесь воспоминаниями в прошлое? Но ведь может напомнить об этом случай, звонок друзей, какая–нибудь нечаянность... Или хотя бы недавний юниорский чемпионат мира в «Раубичах». Какие эмоции он у вас, кстати, вызвал?
— Биатлон мне не снится. Он всегда со мной. Это часть моей жизни, светлая хотя бы потому, что она охватила всю мою юность и неразрывно эмоционально связана с отцом — моим личным тренером. Чемпионат мира среди юниоров поначалу вызвал беспокойство — в связи с убийственной для трасс теплой погодой и информацией об организационном аврале, непосредственно поступающей с места событий. Просто в 1990 году чемпионат мира в «Раубичах» «раскис» на моих глазах и буквально под моими ногами. И нам пришлось заканчивать соревнования на трассах еще двух стран — уникальное, в принципе, событие. После этого «Раубичи» надолго выпали из международного календаря. Повторения не хотелось. Ну, обычные для бывших спортсменов переживания от гонок опущу. В сами «Раубичи» я попала на исходе последнего дня. С трибун на меня почти прыгнула кругленькая женщина и давай обнимать да оглядывать. Узнала ее не сразу, мы бегали вместе в первой половине девяностых. Потом прошлась по стрельбищу, поздоровалась со всеми, в очередной раз поразилась, как быстро стареют тренеры. Поварилась на церемониях награждения и закрытия в котле ВИП–зоны, где явно было заметно, как у людей усталость и напряжение перехлестывались радостью, что все благополучно закончилось. Специально заглянула в только что построенный тир — восхитилась новыми условиями тренировок. Наконец–то идея, воплощенная в Германии еще с четверть века назад, реализовалась и у нас. Вот вам вкратце и спектр эмоций.
— Что скажете о трех наших звездочках: Дарье Блашко, Динаре Алимбековой и Анне Сола? Может быть, ваш профессиональный взгляд зацепил в них что–то интересное? За счет чего в первую очередь они смогут выйти на новый уровень? Что вообще главное при переходе из юниорского спорта во взрослый? Вы лично с какими главными трудностями столкнулись в свое время?
— Я особых трудностей при переходе во взрослый спорт не припомню. Надо четко осознавать, что очень многое зависит от грамотности, квалификации и стойкости детских тренеров, от условий, в которые они поставлены. А у нас в стране в целом понимание этой проблемы на уровне руководства отраслью давно не просматривается. Ведь детские тренеры не возникают сами по себе, они выпускаются, как правило, все теми же профильными кафедрами, о которых мы уже упоминали. Если же тренер недостаточно компетентен (в том числе и в глазах воспитанников), гипертрофированно амбициозен, не способен научить детей правильным движениям, дает неадекватную возрасту нагрузку, фармакологию и так далее, то на какую шикарную инфраструктуру государство ни траться, толку в будущем будет мало. Останется надеяться только на хорошую наследственность самого спортсмена, его одаренность, характер и, конечно, благоприятные сопутствующие обстоятельства.
— Вам никогда не предлагали и не было ли у вас самой мысли стать тренером? Работать с детьми, с юношами или со взрослыми?
— А вот мне всегда казалось, что более логично задавать вопрос: «Почему вы не пошли работать геодезистом?» Ведь я с отличием окончила Новополоцкий политехнический институт, факультет прикладной геодезии! Понимаете, в чем и беда нашего спорта: в общественное сознание вбивается как аксиома, что побегал, попотел — можешь без соответствующего образования и призвания растить чемпионов. Ну не бред ли? Да во всем цивилизованном мире уже давно внедрена система, побуждающая тех, кто выбрал профессию тренера, к непрерывному образованию. Вспомните титулованную Магдалену Нойнер, которая спустя три года после окончания карьеры рассказала о получении тренерской лицензии категории «С», дающей в немецком биатлоне право работать с детьми. Да, в Беларуси тоже есть тренерские категории — вплоть до высшей. Только даются они за результат, а не за уровень усвоенных знаний. Чувствуете разницу? Результат же можно достигнуть разными способами, в том числе и запрещенными! К тому же высшая тренерская категория у нас может присваиваться даже инструкторам–методистам, которые лет десять заняты составлением смет, приказов и тому подобной бумажной работой для какой–нибудь юношеской команды. Посидят эти инструктора в секретариате республиканских соревнований, поставят себя пару раз за пять лет на учебно–тренировочные сборы, и это им зачтется как повышение квалификации. Давайте, наконец, использовать уже проверенный мировой опыт! Вот недавно в Беларусь приезжал прославленный Валерий Борзов. С его слов, а прославленный спринтер является членом Международного олимпийского комитета, на лондонских Играх 2012 года к белорусской делегации со стороны МОК были замечания: дескать, где национальные тренерские лицензии у ваших тренеров? И ведь дело не в бумажках. Их наплодить недолго. Похоже, мир, в принципе, удивлен, что при вполне выдающихся результатах спортсменов у нас не обнаруживается современной системы непрерывного образования тренеров! И ведь знаете, это еще один повод, например, кому–то из рьяных борцов с допингом задуматься, а за счет чего у нас достигается результат?! И здесь надо отдать должное Высшей школе тренеров, которая в меру своих ограниченных возможностей пытается выстроить систему образовательных модулей для специалистов разного уровня. И федерации, в том числе та, где я работаю, тоже двигаются в этом направлении, взаимодействуют с ВШТ. Но мы можем принимать какие–то документы исключительно на своем уровне. Напишем, допустим, что в ДЮСШ или в РЦОП берутся на работу только тренеры, прошедшие через выработанную нами систему семинаров и тестирований. Но приказывать–то спортивным учреждениям вправе только учредители, федерации же, как общественные объединения, — только рекомендовать. Поэтому если систему спортивного образования не начнут менять и внедрять сверху, то прослойка квалифицированных тренерских кадров, и так во многих видах спорта хилая до невозможности, будет и дальше утончаться, не имея подпитки из свежих имен. Это весьма злободневная проблема белорусского спорта.
s_kanashyts@sb.by
Советская Белоруссия № 47 (24677). Четверг, 12 марта 2015
