Не слишком ли суровы наказания за незаконный лов рыбы?

Вот мне кажется, что «кошмарить» сельских босяков миллиардными штрафами не дело. Кому станет хорошо, если молодые работяги, на радостях ловившие окуней руками, сядут в тюрьму на 6 лет? Сразу вспомнила времена, как за кражу мешка картошки с колхозного поля за решетку сажали. Да, плохо, трудоспособные мужики–строители попались на браконьерстве, но на работе и дома от них всяко будет больше пользы, чем на казенных харчах. О размерах штрафа — 460 миллионов за 30 кг рыбы — я и вовсе умолчу. Никакой работяга у нас не в силах «откупиться» от окуня по такой цене: 15 млн за килограмм рыбы (!). Где он возьмет такие деньги? А значит, штраф этот — филькина грамота, на его оформление и выписку будет истрачена не одна упаковка бумаги. Уверена: в судах такие справки и протоколы о невыплаченных материальных ущербах будут расти и покрываться грибковой плесенью. Только рыба от глупой казенщины вряд ли станет нереститься, что дурная.

Крестьянин с удочкой, а пусть бы и со спиннингом на моторке представляет для наших озер и рек гораздо меньшую угрозу, чем удобрения и гербициды с распаханных полей. Более 90 процентов ядовитых сточных вод наша промышленность сбрасывает в водоемы. От химикатов и бактерий гибнет не только рыба, но и люди: резонансное дело о шестерых утонувших в Крупском районе в канализационном люке лишний раз меня убеждает в том, что у экологов могут найтись дела поважнее, чем незадачливые рыболовы–любители. Никогда не слышала о том, чтобы крупный штраф был выписан заводу такому–то за недостаточно очищенные сбрасываемые промстоки. Зато исправно каждый месяц трачу немаленькую сумму на питьевую воду, потому что последние года три пить ту вонючку, которая льется из крана в моей квартире во Фрунзенском районе, — это крышка, самоубийство, медленное и верное.

Как же так получается, что в синеокой Беларуси, в стране рек и озер, на рынке днем с огнем нельзя купить аутентичную рыбку? В гипермаркетах полно замороженной океанической рыбы, без вкуса, запаха и полезных свойств. А речного окуня, линя жирного, щучку сладкую или угря местного вот ты, к примеру, где покупаешь? Я, кстати, у так называемых браконьеров и по адекватной цене, что немаловажно. С радостью пошла бы в магазин и там законно приобрела килограмм диетического толстолобика — но не продается. Мне это совершенно непонятно. Перекормленного карпа по осени, бывает, и привозят в наш город–герой. Только ворона — это не птица, а карп, выращенный на ферме, — не рыба. Поверь мне, дочери рыбака, на слово.

Давно замечено, как только в биотоп начинают вмешиваться крючкотворцы в конторских нарукавниках — хана природе. Не было еще ни одного случая, чтобы в кабинетах, в душных офисах народная мудрость рождалась. Я выросла в деревне на огромном озере, всю жизнь местные мужики брали рыбу бреднями, топтухами, неводами, вычищали сетями дно — вода была чистая, прозрачная. Рыбы в ней — ловить не переловить. Во время нереста, к слову сказать, никто из деревенских на охоту не выходил: их не нужно было обучать городскими запретами, когда рыбная ловля нежелательна. Такие дела. А недавно за дело взялись зеленые и запретили у нас рыбную ловлю в исконном ее понимании, пригрозив рыбачкам несоизмеримыми с доходами штрафами. Результат: к озеру сегодня не подойти — заросло все, зацвело, и рыба, похоже, ушла безвозвратно.

Жил у нас чудак в деревне, Никодим, его местные обожали: и картоху поможет выкопать, и лестницу починить. Рыбачил на озере каждый вечер, кошек наших мелкашкой подкармливал, иногда и нам к столу щучку принесет килограмма на два — это ж праздник! А в этом году, в конце мая, рыбную ловлю на нашем озере запретили. И месяц назад Никодима не стало: выпивал с каким–то пришлым из соседней деревни, тот его и зарезал по пьянке. Вот уверена: кабы рыбу ловил, занимался обыкновенным делом своим, жив был бы до сих пор. Хотя не факт. Мог бы достать со дна озерного рыбку–краснокнижницу и попасть на штраф миллиардный, который бы его и прикончил.

Вот уж воистину: для того чтобы уничтожить природу и всю ее живность, нужно начать эту природу спасать. Придумывать сложные схемы наказаний за преступления, которые иначе чем бурей в стакане воды не назовешь. Пойми, законопослушный Роман, я презираю живодеров, которые гребут из водоемов рыбу самыми варварскими способами. Но в каждом конкретном случае надо оценивать ситуацию и урон рыболовному хозяйству взвешенно и адекватно.

viki@sb.by

Вика, подоплека щемящей истории с твоим Никодимом — одна из двух: либо он баловался сетями, либо напрасно забросил свое тихое увлечение — никакого наказания он бы не понес. Даже в такой жестко обложенный запретами период, как нерест рыбы, у нас разрешается любительский лов удочкой с одним крючком или спиннингом с берега. Я еще не слышал ни об одном случае, когда непосильными штрафами обложили бы рыбака, соблюдающего ряд нехитрых правил. Обобщить их можно тремя словами: не нарушай запреты!

Знаешь, что мне напоминают слезные истории о несчастных любителях рыбки, попавших под каток законодательства? Письма из колоний, в изобилии приходящие в редакцию. Вот пишет человек, что осужден ни за что: просто шел по улице, но почему–то оказался за решеткой. Начинаешь разбираться, понимаешь — не обманул. Действительно, шел по улице. Только голый, под наркотиками и крушил арматурой стекла припаркованных машин. Другой просто сидел на лавочке... но его сосед в результате оказался в больнице с переломом челюсти. Третий всего лишь пришел в гости к девушке, так что — за это в тюрьму?! Правда, в результате у девушки вся ювелирка куда–то пропала, но это мелочь, недостойная упоминания в рассказе о чудовищной несправедливости, допущенной правоохранительными органами.

Так и с рыбаками. Точнее, с браконьерами. За каждой историей с гигантскими штрафами обязательно стоит нарушение запретов. Это или лов в запретное время, или в запрещенных местах, или запрещенными орудиями и способами, или без надлежащего разрешения. Короче говоря, незаконная добыча рыбы. За которую, понятное дело, по головке не гладят. Как и за незаконное предпринимательство или любую другую незаконную деятельность. Я бы еще кое–как понял отчаянных рыбаков, которые из последних сил противостоят надуманным, глупым, драконовским ограничениям. Но ведь все запреты, связанные с рыбной ловлей, не взяты у нас с потолка: они разрабатывались с участием специалистов Академии наук. Ученые принимали участие и в установлении размеров выплат за браконьерство, при этом учитывались биологическая ценность и стоимость воспроизводства каждого вида. Кстати, именно по этой причине не играет роли вес улова — ущерб считается по головам уничтоженной рыбы. Из малька, например, краснокнижника рыбца мог вырасти прекрасный экземпляр, способный не один раз дать потомство. Но если он убит, да еще в период весеннего запрета — тут уже вступит в силу повышающий коэффициент, и размер штрафа за несчастного рыбца (а это, между прочим, 9 базовых величин) придется умножить в 3 раза! Как тебе малек стоимостью под 60 миллионов старыми?

Ты только не удивляйся, но законопослушные рыбаки поддерживают эти суровые меры. Почитай их мнения на рыболовецких форумах: «Браконьеров сам бы топил в реке, однозначно уроды», «Неужели кто–нибудь из них помирает от голода, что хапает любую рыбу десятками килограммов? Почему не думают о собственных детях, которым через 10 — 20 лет нечего будет ловить в наших озерах?», «Штрафы, конечно, огромные, но о них уже известно два года. Неужели не до всех дошло? Или надеются, что пронесет?»

Кстати, да. О том, что размеры санкций за браконьерство увеличиваются в три и более раз, летом 2014–го говорилось из каждого, образно говоря, утюга. Не было газеты, которая несколько раз не писала бы об этом. Так что ссылки на неосведомленность бедолаг с сетями мне кажутся жутким лукавством. Так, к слову, было у нас и с резким ужесточением ответственности за оборот наркотиков. Несколько месяцев людям внушали, что темпы наркотизации молодежи требуют чрезвычайных мер и они вот–вот будут введены. А потом, когда юные наркодилеры вдруг стали лишаться свободы на 8 — 10 лет, их родители возмутились: с какой, мол, стати за мелкое баловство стали давать, как за убийство? Мол, нас не предупреждали. И игра плохая, и мина не очень.

И вообще, Вика, чем мы хуже французов? Те штрафуют за обитателей своих водоемов гораздо круче, чем мы, однако я что–то не слышал возмущенных криков европейских рыбаков. Люди привычно соблюдают правила, хотя некоторые из них покажутся нам несусветной ересью. Например, ловля карпа там невозможна без... специального матраса, на который должна падать сорвавшаяся с крючка рыба. Иначе она, видите ли, может травмироваться. Нет матраса — плати штраф в... 22 тысячи евро. Не найдут там себе места и наши любители зимней рыбалки — подледный лов категорически запрещен на любом водоеме во всех регионах страны. Или взять Германию, где только за право называться рыбаком–любителем надо выложить 190 евро — из них 90 за обучение, 25 за учебник, 35 за экзамен, 40 за разрешение зваться рыбаком в течение пяти лет... И это без стоимости снастей и дневного билета на одну рыбалку.

Как видишь, грех нам жаловаться. В Беларуси достаточно соблюдать законы, чтобы не пришлось раскошеливаться. Тогда и нашим детям будет смысл посидеть с удочкой на бережку, и внуки спасибо скажут.

rud@sb.by

Советская Белоруссия № 125 (25007). Суббота, 2 июля 2016