На поводке закона

В этот спор, если бы могли, наверняка вступили бы кошки, собаки и домашние попугаи! Ведь «все мы одной крови» и все оказались на информационном поводке: на днях стали известны подробности находящегося сейчас на стадии согласования законопроекта «Об обращении с животными»...

В этот спор, если бы могли, наверняка вступили бы кошки, собаки и домашние попугаи! Ведь «все мы одной крови» и все оказались на информационном поводке: на днях стали известны подробности находящегося сейчас на стадии согласования законопроекта «Об обращении с животными». Кроме различных новшеств, ожидающих владельцев пернатых–хвостатых, наиболее радикально выглядит норма, предусматривающая введение уголовной ответственности за жестокое обращение с животными. Представитель руководства Постоянной комиссии по проблемам чернобыльской катастрофы, экологии и природопользованию Палаты представителей Михаил Мацукевич напомнил журналистам, что уголовная статья применяется к мучителям котов и собак во многих странах. К примеру, законодательством России за зоокриминал, если в нем изобличена группа лиц, предусмотрено лишение свободы. Однако, по словам М.Мацукевича, разработчики белорусского законопроекта предлагают ввести лишение или ограничение свободы независимо от того, несколько или один человек позволили себе жестоко обидеть животное.


Насколько адекватны подобные жесткие меры, каковы возможные последствия предполагаемого нововведения? Все «за» и «против» анализируют авторы нашей полемической рубрики. Приглашаем к разговору и читателей.


Катавасия де–юре


Птичку мне, безусловно, жалко. Особенно если это речная утка, ставшая добычей бомжа. Или голубь, попавший под колеса безумного авто. И за кота Ваську, обстрелянного с балкона из пневмовинтовки, я готов рубаху на груди изорвать. Эх, велик соблазн гаркнуть на современного Шарикова: «Да я тебя посажу!», «За решетку упеку!», «В зоне сгною!» И размахивать при этом «анималистическим» законопроектом. Но вот как бы не превратилась такая ярая борьба за выживание братьев наших меньших в охоту на людей. С наветами соседа на соседа, анонимками, затратными судебными тяжбами.


Нарисую тебе картинку из будущего. В дежурку райотдела милиции забегает избитый и напуганный мужик: «Ограбили! Верните мои деньги. Поймайте бандитов!» В ответ — равнодушное: «Занимайте очередь на опергруппу. Сегодня много заявлений и вызовов на животных. Наряды с ног сбиваются. Рогаткой выбит глаз у дворняги. Кто–то душит котов. Есть ориентировка на серийных похитителей собак–далматинцев. Работает план «Перехват». Ничего не поделаешь, обязаны реагировать: вступил в силу новый Закон «Об обращении с животными»!»


Если милиции придется взяться за уголовные дела мучителей зверюшек, то участковый инспектор забудет о дебоширах, переключившись на разорителей птичьих гнезд. У следователя распухнет голова: к делам о кражах, ограблениях, пьяных драках добавится, к примеру, случай с голодными щенками овчарки. По уголовному делу об издевательствах хозяина–алкаша над собачками нужно будет опрашивать свидетелей, устраивать очные ставки, проводить специфические экспертизы. При сборе доказательной базы надолго отвлекутся от раскрытия «человеческих» преступлений оперативники, притормозят работу эксперты: попробуй разберись в собачьих экскрементах!


Да и в райсудах за головы возьмутся, ведь разбирательства по зоокриминальным прецедентам — со своими нюансами. Потерпевших на таких процессах даже с переводчиком не опросишь, обвиняемые будут из кожи вон вылезать, чтобы оговорить бессловесных тварей, а у адвокатов появится масса поводов поиздеваться над прокурором: «Потерпевший проявляет неуважение к суду, выражающееся в гавканье!»


Я утрирую, конечно, но, увы, вижу только один выход из чреватой доведением до абсурда ситуации. Норма об уголовном наказании зоофобов будет внедряться в практику лишь после создания специализированной милицейской структуры наподобие американской полиции по защите животных, за буднями которой наблюдаем по телеканалу Animal Planet. Такие патрули ездят по тревожным адресам Хьюстона и не только забирают в участок черствых владельцев истощенных питомцев, но и вытаскивают бедолаг с того света. Все логично: раз есть преступление, то есть и жертва, которой по закону обязаны оказать помощь. А куда повезут пострадавшего попугая наши «опера»? В больнице скорой помощи не примут, в медпункте цирка шапито тоже вряд ли. Значит, нужно открывать повсюду центры лечения и реабилитации потрепанных садистами представителей фауны. У американцев денег (бюджетных и спонсорских) на содержание ветеринарных клиник хватает. А у нас? Туда же еще и персонал набрать нужно будет, оборудованием, лекарствами учреждения обеспечить. Плюс раскошелиться на подготовку по новому профилю милиционеров, судмедэкспертов–ветеринаров. Семинары, тренинги (в том числе выездные — в США, Голландию), курсы повышения квалификации для юристов с привлечением опытных зарубежных коллег тоже потребуют немалых затрат. Готовы ли мы к ним хотя бы в отдаленной перспективе? И не лучше ли сейчас потратить имеющиеся средства на приюты для бездомных животных, работу обществ зоозащитников?


Кстати, заглянем в будущее и с другой позиции — системы исполнения наказаний. Если статья Уголовного кодекса, за которую ратуют разработчики законопроекта, начнет приносить первые плоды, то соответственно появится новая категория осужденных. Прямо из зала суда обидчики мурок, мухтаров, домашних черепашек, морских свинок отправятся в исправительно–трудовые колонии, арестные дома. Что ждет их там? Блатная публика, как известно, сосуществует по отнюдь не лишенным своеобразного благородства понятиям. В «хатах», на «зонах» не жалуют насильников, педофилов, отморозков... Нетрудно предугадать реакцию братвы на появление с этапа зэка, пускавшего, к примеру, на мясо безобидных дворняг. Таким образом, появится новая когорта «опущенных», отверженных. То бишь озлобленных и злых, но вряд ли перевоспитанных в любви к братьям нашим меньшим.


Вот над этими аспектами и стоит многократно поразмышлять, прежде чем «сажать в клетку» по уголовной статье, торопливо скопированной из зарубежной практики, без учета нашего менталитета и реалий.


Прогноз:


Надеюсь, закон скорректируют таким образом, что его санкции в первую очередь коснутся безалаберных (или все–таки обнаглевших?) хозяев агрессивных собак. Ведь выгуливать без намордника, к примеру, питбультерьера — словно целиться в человека из пистолета.


Защита де-факто


Да уж, воображение у тебя бурное, этого не отнять. Уже довел истязателей животных до тюремной камеры и уголовной среды. Уйми, Андрей, полет своей фантазии: никто не будет отправлять живодеров в кутузку. Максимальным наказанием, я думаю, станут исправительные работы. Причем обязательно — в питомнике для бездомных животных. Если какого–нибудь садиста по приговору суда вынудят полгода общаться с собаками и котами, чистить их вольеры и мыть их миски, то из него даже зоозащитник сможет получиться. Самым же распространенным наказанием для мучителей будет штраф. И этот факт явится ответом на твои причитания по поводу якобы непомерных расходов, которые лягут на плечи налогоплательщиков из–за новых мер по защите животных. Наоборот, как раз возможность обильно штрафовать многочисленных шариковых даст необходимые средства для гуманного содержания выброшенных на улицу тузиков и мурок. Наконец–то появятся средства для стерилизации бездомных животных и для обустройства собачьих выгулов.


Немного просвещу, что штрафы — самое распространенное наказание за жестокое обращение с животными в большинстве стран, включивших в свои уголовные кодексы эту статью. Разве что в Казахстане можно получить по ней 6 месяцев лишения свободы, в Австрии и Испании — до года тюрьмы и только в Латвии — до 4 лет.


Теперь о том, почему я считаю необходимым как можно быстрее ввести уголовную ответственность для мучителей братьев меньших. Не только потому, что «птичку (собачку, хомячка) жалко». Наличие такой нормы в законодательстве — признак цивилизованности государства. Знак того, что гуманистические принципы распространяются все шире. Признание нравственного долга человека перед животными, указание на их ценность для общества, напоминание об особых узах, которые связывают людей и тех четвероногих, которых мы когда–то приручили. Собственно, об этом и говорит Европейская конвенция по защите животных, на которую ориентировались законодатели многих стран. Причем сделали это намного раньше, чем в нашем государстве.


Мне, например, неловко сознавать, что в этом вопросе — признании жестокого обращения с животными самостоятельным видом преступлений — Беларусь окажется в хвосте ряда таких стран, как Алжир, Судан, Кот д’Ивуар, Нигерия, Гаити... Да что там говорить — даже экзотическое тихоокеанское государство Вануату посчитало нужным ввести такую статью. Даже в раздираемом войнами Афганистане нашли время для введения ответственности за издевательство над зверьками... Нам же остается утешаться пословицей, что лучше поздно, чем никогда.


А сейчас — о главном. На самом деле, вроде бы защищая попугайчиков и собачек от физических страданий, закон защищает людей от нравственных мук. Вот тебе приходилось слышать вой кошки, которой выкололи глаза? А почти человеческий плач щенка, которому перебили лапу куском арматуры? Мне, к сожалению, приходилось. В далеком детстве не повезло жить по соседству с великовозрастным балбесом, развлекавшимся такими пытками. Тридцать лет прошло, а до сих слышу жалобные крики тех несчастных животных — настолько сильна оказалась психологическая травма, полученная в отрочестве. Думаю, ты не хочешь, чтобы твои дети становились свидетелями подобных уличных драм.


Впрочем, этот резон лежит на поверхности. А если глубже копнуть, то планируемый закон косвенно защищает нас от жестокого обращения с людьми. То есть он заставит обратить внимание правоохранительных органов на потенциальных убийц и насильников, когда они находятся еще в ранней стадии своего «становления». Тот балбес, кстати, о котором я говорил выше, уже мотает четвертый или пятый срок и в основе его преступлений так или иначе лежит неконтролируемая агрессия. Хулиганство, беспричинные избиения, наконец, разбой... Если бы милиция привлекла его к ответу еще за первого замученного котенка, то была бы надежда, что из дворового садиста не вырос бы законченный отморозок. Психолог Зураб Кекелидзе из Центра социальной и судебной психиатрии имени Сербского по этому поводу сказал:


— Есть два варианта. Первый — человек, мучающий собак, вероятно, болен серьезным психическим заболеванием и нуждается в принудительном лечении. Второй, наиболее вероятный, — это проявление морального помешательства. Это означает, что у человека отсутствует понятие морали. С такими людьми абсолютно бесполезно обсуждать, что морально, а что аморально. А проявляется такое отклонение у людей тогда, когда общество подобным явлениям ничего не противопоставляет. Когда обществу все равно.


Мне не все равно, Андрей. Я хочу, чтобы в конце жизни каждый из нас смог с гордостью повторить есенинское: «...И зверье, как братьев наших меньших, никогда не бил по голове».


Прогноз:


Надеюсь, уголовная ответственность для живодеров — только первый шаг. Не сомневаюсь, что вскоре введут спрос с тех владельцев животных, которые выбрасывают своих питомцев на улицу. И деньги с них будут взыскивать — на отлов и содержание бывших домашних любимцев.

Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter