Многодетная семья с Любанщины не может добиться законной помощи в ремонте парового отопления и водоснабжения

Любанский исполком не раз просили о помощи, рассказывает Екатерина:

— А в ответ одно и то же: «Нет денег!» Предлагают становиться со своей проблемой в очередь или ждать, пока дому исполнится 15 лет. А это еще 3 года! Как их прожить? Вчера после проветривания комнаты, где спят дети, мы окно едва всей семьей закрыли. Разваливается! И так везде...

— Объективно дому уже за 30, так как строился он в 1980–е. Просто оформлен был 2002–м, — уточняет муж Екатерины, Александр.

Внешне красивый и просторный дом с трехкомнатной мансардой и как будто всеми необходимыми удобствами на деле радует мало. Дышащие на ладан дырявые окна, которые, видно, не раз чем–то замазывали, — это еще меньшее из зол. Дощатые полы совсем ледяные, кое–где в щель легко входит палец. Хозяйка показывает ванную комнату и туалет, где температура, по ощущениям, как на улице:

— Совершенно бесполезные помещения в зимний период, вода из кранов льется только летом!

Поэтому, несмотря на наличие унитаза, семья из 6 человек пользуется... ведром, место которому определили на кухне. Здесь же шестилетняя Надя демонстрирует мне тазик, в котором она и ее братья с сестрами, а также мама с папой моются. Мойка с краном — тоже сооружение скорее символическое: Екатерина говорит, что на кухне воды не было никогда. Вопрос приобретения стиральной машины не рассматривается даже в теории, маме приходится обстирывать всех вручную. Чтобы приготовить, постирать, помыть, за водой всякий раз нужно спускаться по крутой лестнице в подвал. Здесь Александр показывает мне паровой котел, функционирующий на твердом топливе:

— В период холодов съедает 2 миллиона в месяц! У соседей, мы интересовались, паровое отопление работает гораздо экономичнее. Хорошо еще, что раз в год исполком помогает нам как многодетным с брикетом. Но 2,5 тонны исчезают за месяц...

Да и толку от отопления мало: кое–как согреться можно только на кухне и в двух комнатах. В третьей даже при горячих батареях почему–то уже через пять минут начинают мерзнуть уши... Архитектурная загадка? В итоге четверо детей спят вместе, на двух узких кроватях. Их комната самая теплая — в ней есть печка...

А ведь это чудо–строение было приобретено Екатериной Сакович, по сути, за государственный счет:

— Около года я возвращала по кредиту 65 тысяч в месяц, а потом банк перестал брать и их — объяснили, что вышел новый закон по многодетным...

Недоумеваю: неужели нельзя было подыскать жилье с меньшим количеством проблем? Екатерина оправдывается:

— Мне этот дом предложили в качестве варианта покупки прямо в банке, куда я пришла, чтобы взять обычный потребительский кредит. Я тогда вообще понятия не имела, что государство может нас материально поддержать в плане жилья. А тут — «золотые горы» на блюдечке! Дом стоил по тем временам 30 тысяч долларов.

Еще Сакович уверяет, что при оформлении сделки полностью полагалась на авторитетное мнение сотрудников Любанского райисполкома, которые накануне обследовали жилое помещение на предмет его потребительских качеств и были полностью удовлетворены. Куда смотрел муж? Тут своя история. Во–первых, тогда они еще были не расписаны, во–вторых, Александр болел, долго лечился, жил в Солигорске, потому что диагноз туберкулез перепугал все село. Позиция же Уречского сельсовета и Любанского исполкома такова: Екатерина Сакович сама виновата во всех своих бедах! Дескать, видела, что покупала, отопление сама загубила и вообще довела ситуацию до критической точки своими... пьянками и гулянками. И главный контрудар: «А вы, вообще, в курсе, что дети Сакович некоторое время стояли на учете как находящиеся в социально опасном положении?»

В курсе я была. Но какое отношение это имеет к «проблеме холодного дома»? Однажды у Екатерины даже отобрали всех детей, поместив их в приют. «Пила, гуляла, за детьми не смотрела?» Она категорически это отрицает:

— Да, скандалила. И даже не каюсь! А как бы вы поступили, если мизерную зарплату в колхозе задерживают на три месяца, на руках четверо детей и приходится буквально вымаливать материальную помощь, чтобы починить это чертово отопление?! Не смешно ли: имея собственный дом, я с детьми прошусь перезимовать у подруги? И вот однажды, собрав целый консилиум, мне в исполкоме выписали аж 750 тысяч! Но деньги в руки не дали, а повели в магазин, вынудили купить совсем не нужные тогда сарафанчики, маечки, крупы, муку, куриные спинки... Спрашиваю: мол, а за что мне паровое ремонтировать? «Скажи еще спасибо!» Потом детей и забрали в приют. Это по–человечески? Вот я и не сдержалась. Меня за решетку на несколько суток отправили...

Именно когда дети находились в приюте, Екатерина и Александр срочно собрали 2,3 млн. и с помощью мастеров, найденных по объявлению, заставили паровое работать так, как сегодня.

— Нет необходимости ждать, пока дому исполнится 15 лет. Проблема с ремонтом закрывается путем оформления льготного кредита в соответствии с Указом Президента № 75 «О предоставлении гражданам, постоянно проживающим и работающим в населенных пунктах с численностью населения до 20 тысяч человек, льготных кредитов на капитальный ремонт и реконструкцию жилых помещений, строительство инженерных сетей, возведение хозяйственных помещений и построек». Такой кредит выдается единожды, на срок до 10 лет под 3% годовых. В данном случае на ликвидацию неполадок с отоплением, водоснабжением и замену окон семье будет выделено около 54 миллионов. Но чтобы начать подготовку документов на получение средств уже завтра, Екатерине Васильевне необходимо официально трудоустроиться. Если оформлять кредит на ее мужа, то Александру Леонидовичу следует прописаться в Уречье. В том или ином случае предстоит поискать поручителей. Кроме этого, у семьи есть полное право стать на очередь на улучшение жилищных условий ввиду нехватки метров.

Может, Екатерина юлит, выгораживает себя? Не исключено. Но лично у меня эта простая сельская женщина вызывает только сочувствие. Я не раз видела характерные приметы жизни неблагополучных семей — здесь не заметила. В доме и даже в подвале прибрано, дети ухожены, веселы и очень нежно относятся к маме. В холодильнике все продукты... Да и рассуждает Екатерина в общем–то здраво:

— Если уж все вопросы решать через детский приют, то почему мои дети там ни разу не оказались, когда мы еще ютились в крохотной полубарачной квартире с крысами в деревне Доросино? Последнее время даже спали при свете! Из двух комнат там печкой отапливалась только одна, в ней и жили, вода — только холодная... Проверяющие кошмар нашего быта видели, но на просьбы о помощи только разводили руками. 

С удовольствием читаю школьные характеристики на семиклассницу Настю, четвероклассника Стаса, второклассника Владислава и первоклашку Надю — только хорошие слова. В акте обследования педагогами семьи от 12 января также не нахожу компромата: «Родители ведут социальный образ жизни, в нетрезвом виде не были замечены. Мать и отец достаточно уделяют должного внимания воспитанию детей, контролируют их занятость в свободное время... В жилых помещениях порядок. Обстановка в семье стабильная».

Можно ли приписать Сакович иждивенческую позицию, как это делают в сельском Совете? Судите сами. В 16 лет Екатерине пришлось бросить учебу в солигорском училище и идти работать полеводом в колхоз, так как нужна была помощь матери — без отца росли еще трое несовершеннолетних детей. В свои 33 года Сакович имеет трудовой стаж 15 лет. Правда, второй месяц в поиске, но только потому, что сеть магазинов в Солигорске, где она трудилась поваром, в феврале закрылась.

Не хочу становиться ни на одну сторону — ни Екатерины Сакович, ни местной администрации. Я на стороне детей. Что бы ни произошло, как бы витиевато ни складывались обстоятельства, они–то не должны становиться заложниками ситуации. Неужели вопрос локального ремонта дома многодетной семьи в поселке Уречье — такая уж проблема, из–за которой в жизни четверых ребят периодически должно возникать жестокое понятие «приют»?

eversman@sb.by

Фото автора.

Советская Белоруссия № 62 (24692). Четверг, 2 апреля 2015