В суде Фрунзенского района Минска на скамье подсудимых сидели двое: убийца пропавшей прошлым летом 18-летней Юлии Соломатиной и его мать. Как выяснилось, она помогала сынку, когда тот сначала топором, а потом и пилой-болгаркой кромсал тело девушки на куски. Вместе они отмывали залитую кровью квартиру. Задержали обоих через десять дней после жестокой расправы. В общем, история жуткая.
В суде, за решеткой, Цинявская сидела к залу спиной
Подсудимые Цинявские за решеткой сидели на разных скамьях. Павел был, как мне показалось, спокоен. Его мать Галина за весь первый день процесса ни разу не подняла глаза. В другой ситуации я бы подумала: от стыда. Но здесь, полагаю, это неуместно.
Гособвинитель Сергей Кротов рассказал, что когда Юлия пришла в злосчастную квартиру по улице Притыцкого, выпивший Павел в ссоре ударил ее ножом по руке. Затем задушил брючным ремнем. После чего вместе с матерью расчленил тело, останки и вещи Юли они сожгли в лесополосе неподалеку, возле церкви. Что не сгорело, закопали... Мать убийцы, зная о том, что произошло, не позвонила в милицию: пока сынок орудовал болгаркой, она... варила внутренние органы убитой, а затем, измельчив их ножом и на мясорубке, спускала в канализацию. Пилу, топор и прочее Галина разнесла по разным мусорным контейнерам. Потом сообщники вернулись домой, оборвали окровавленные обои и тоже сожгли в лесополосе. Мебель, на которую попала кровь, выбросили. Саму квартиру тщательно вымыли и сбежали. Ночевали где придется: в лесу, на вокзале, чердаке... Задержали их на Витебщине, в городском поселке Бегомль. Куда, со слов обвиняемых, они якобы пришли перед тем как сдаться. Хотели, мол, попрощаться с родственниками.
В суде обвиняемый от дачи показаний отказался: "Я не хотел бы сейчас об этом говорить. Вину свою признаю полностью". Мать тоже не стала отпираться.
На предварительном расследовании Павел уверял, будто все, что произошло тогда в его квартире, было случайностью: "Мы общались в интернете недели две, решили встретиться. В первый раз к метро она не пришла... Потом позвонила, я назвал ей свой адрес. Мы собирались провести время, как парень с девушкой... Когда она пришла, я был сильно пьян. Выпили еще. Поссорились. Я толкнул Юлю, она ударилась о стол виском, хлынула кровь. Упала, начала дергаться, потом перестала. Я проверил пульс, она не дышала. Увидел, что она коченеет... Потом позвонил маме. Не объясняя, сказал, чтобы она срочно приехала... Сам же начал пилить тело. У меня были провалы в памяти".О провалах памяти и случайностях он скажет на следствии еще немало. Потом изменит первоначальную версию. Признается, что в грубой форме пытался склонить девушку к близости: "Она, наверное, отказалась, потому что я резко отреагировал: схватил нож и полоснул ее по руке. Пошла кровь. Мы вышли на кухню, перевязали руку и вернулись обратно". Что происходило потом, обвиняемый точно вспомнить якобы не может: "Помню: она уже на полу. Я держу в руках ремень. Она хрипит... Как его набрасывал, не помню... Я ударил топором по ноге, хотел расчленить тело, но не получалось - мешала одежда... Позвал мать. Взял болгарку и начал пилить... Потом, помню, я просто сидел рядом у костра, а мать жгла кости. Что не сгорело - раздробили и закопали".
Тяжело представить, каково слушать эти подробности матери Юли Соломатиной. Она сидит, склонив голову. Рядом с ней - близкие и друзья, пришедшие поддержать человека, чья жизнь, можно сказать, тоже оборвалась с гибелью дочери. Вряд ли эта женщина даже спустя годы найдет в себе силы улыбаться так, как раньше.
К концу заседания она все-таки не выдержала и вышла из зала со словами: "Я целый день слушаю как убивали мою дочь... Больше не в силах".
Во время процесса свои показания представят около полусотни свидетелей.
gladkaya@sb.by
Советская Белоруссия № 13 (24643). Пятница, 23 января 2015
