Об остром политическом кризисе в Украине

Год назад, 21 ноября 2013 года, правительство Украины объявило о том, что решило отложить подписание соглашения об ассоциации с Евросоюзом. Оно должно было состояться неделей позже на саммите «Восточного партнерства» в Вильнюсе. Это на первый взгляд скромное бюрократическое действие имело сокрушительные последствия.

Говорить спустя год, что кто–то выиграл от всех событий, язык не поворачивается. Честно говоря, даже и не хочется подводить итоги, подсчитывая, кто сколько очков набрал, а кто сколько потерял. С одной стороны, происходит болезненный разрыв социально–политической ткани крупного европейского государства с непредсказуемыми последствиями. С другой — рушатся стратегии и расчеты внешних сил, имевших те или иные планы на Украину. Было бы правильно всем спешно заняться минимизацией ущерба, пока еще он не стал фатальным, но даже и этого не происходит.

Украина невольно стала катализатором процессов, которые начались задолго до виражей незадачливого экс–президента и совсем по другому поводу. Не будь киевского Майдана и последовавших за ним драматических потрясений, нашлось бы что–то еще. В чем же корень проблем?

За почти четверть века перемен никто из основных участников процессов в Европе не добился того, чего хотел. Вопиющий случай сама Украина. Крупная и потенциально очень успешная европейская страна так и не нашла эффективной модели собственного развития, постоянно рассчитывая на то, что кто–то другой решит за нее ее проблемы. Справедливости ради нужно учитывать объективные трудности становления новой государственности в условиях крайне неоднородного общества и серьезных экономических дисбалансов. Но с этим столкнулись большинство постсоветских стран. Украина же в отличие от других располагает богатым потенциалом, что только усугубляет масштаб провала.

Коллективный Запад подошел к украинскому кризису в состоянии замешательства. Импульс, заданный успешным для Европы и США завершением «холодной войны», сохранился. Но способность эффективно воплотить в жизнь экспансионистскую программу стремительно сокращалась. И из–за внутренних проблем, в частности экономических сбоев, растущего сопротивления со стороны России и провальных результатов на Ближнем Востоке, дальнейшее идейное и военно–политическое лидерство Запада оказалось под вопросом.

Украина долго оставалась на периферии серьезной стратегии, западная политика в ее отношении была скорее инерционной — механическое расширение интеграционных институтов на восток без внятного понимания, что именно хотят получить на выходе. Качество украинского политического истеблишмента и управления этим государством не были секретом для солидных игроков на Западе, и серьезную ставку на Киев делать никто не собирался. Впрочем, это не мешало вести подготовительную работу на случай, если в будущем что–то будет меняться.


Острый политический кризис, возникший в Украине по собственным причинам, быстро перерос в противоборство России и Запада в духе «кто в доме хозяин». А события в Крыму перевели вопрос в плоскость теста Запада на дееспособность, когда он счел, что уступать уже нельзя. При этом вышеупомянутое качество украинской политической реальности нисколько не изменилось. И Запад столкнулся с необходимостью решительно поддерживать страну и силы, в перспективах которых он не уверен.

Прежняя модель отношений в Европе, возникшая после «холодной войны», закончена, точнее, оказалось, что она сама по себе была переходной. Другой модели пока нет, все надеются соорудить нечто, вернувшись к обновленной версии противостояния второй половины ХХ века. Это, без сомнения, заведет в новый тупик, поскольку мир изменился до неузнаваемости. Однако попытка представляется неизбежной, будем надеяться, последняя из этой категории.