Чем запомнилась Олимпиада

Вопрос не столь уж праздный. Понять и объяснить, кому и, главное, зачем пришло в голову проводить Олимпиаду именно в этой части планеты, с первых дней на латиноамериканской земле пытался, без преувеличения, каждый первый. Кто–то негодовал по поводу взятого МОК курса на продвижение олимпийских идеалов в ранее «не охваченные» страны. Кстати, среди городов, потенциально претендующих на проведение Олимпиады–2024, значится и заявляющий об уникальной возможности провести первые «африканские» Игры кенийский Найроби... Кто–то активно обсуждал бродившую в кулуарах версию о роли в принятии решения местных криминальных структур. Большинство ответа так и не нашло. Он же тем временем лежал на поверхности, то и дело напоминая о себе запахами из фавел, криминальными сводками и шумом океана. Ведь как ни крути, но Олимпиада давно перестала быть исключительно спортивным действом. Да и не была им никогда. За годы своего существования Игры стали феноменом, в одно и то же время и для сотен и сотен тысяч людей являющимся местом встреч, ярмаркой тщеславия, полигоном, театром, но главное — точкой столкновения культур, которые в иной жизни так и остались бы параллельными и непонятными друг для друга.

О Бразилии по эту сторону Атлантики до нынешнего августа знали немного. Слышали о карнавалах. Любили футбол. Учили самбу и напевали присыпанный нафталином шлягер о девушке, идущей вдоль пляжа Ипанема. Олимпиада в Рио с первых дней показала: для понимания непредсказуемой и противоречивой латиноамериканской души этого катастрофически недостаточно. В карнавалах и прочих празднествах, например, в Бразилии действительно толк знают. Настолько, что праздное безделье, равнодушие к бытовым мелочам и мечты о бесконечном карнавале многие, похоже, сделали смыслом жизни. Это для Лондона или даже Афин (там, говорят, неразберихи тоже хватало) окруженные стройкой гостиницы, живущий своей жизнью душ или опоздавший на полчаса или того хуже заблудившийся автобус–шаттл — безусловное ЧП. Строители, волонтеры и водители–бразильцы, которых в авральном порядке рекрутировали в последние предолимпийские дни со всей занимающей едва ли не половину латиноамериканского континента страны, на такие мелочи не размениваются. Процесс для них (как и для большинства соотечественников) важнее цели, и потому, даже прыгая по бордюрам, подрезая соседей и безжалостно терзая коробку передач в лучших традициях Айртона Сенны, шоферы сожгли немало нервных клеток то и дело вынужденных брать на себя роль штурманов и отчаянно опаздывающих к старту журналистов и спортсменов. Александра Герасименя, получившая в качестве «бонуса» полуторачасовую «экскурсию» по городу накануне полуфинала, или вынужденно променявшие торжественные церемонии и соревнования на подобные же «покатушки» журналисты не дадут соврать. В ответ белозубая улыбка на смуглом лице и «бом диа»! Наслаждайтесь! Искренне желают. От души, в широте которой местные «латинос» могут запросто соревноваться со славянами. Правда, оценить ее размах, увы, удалось единицам из наводнившей олимпийский Рио публики. Куда чаще приезжие сталкивались с другой, куда менее приятной стороной жизни растянутого вдоль Атлантического побережья мегаполиса.

Рио — город контрастов. Свой маленький доклад на эту заезженную еще с гайдаевских времен тему мог бы с легкостью прочесть каждый участник нынешней Олимпиады. Контрастов, конечно, хватает в любом мало–мальски значимом мегаполисе, но именно в Рио они выпирают, бросаются в глаза и подстерегают за каждым поворотом опутавших побережье густой, изрядно потрепанной сетью улочек. Здесь все вперемешку. Смрадные сточные канавы, куда стекаются нечистоты из фавел, соседствуют с шикарными автомагистралями, на которых автомобили соревнуются с блестящими автобусами скоростной современной транспортной линии. Сами фавелы, занимающие около 80 процентов площади Рио и выглядящие хуже любого из возможных отечественных аналогов, смотрятся сюрреалистичным фоном для многочисленных изящных новостроек.

— Они даже на меня напали. Возвращаюсь вечером со стадиона, подскочили, выхватили телефон. Пока их догонял и объяснял, что свой, — кто–то «сделал ноги» оставленной в пылу погони сумке...

Сбивчивый рассказ старательно коверкающего английские слова волонтера — местного, из числа населяющих фавелы «кариокас» (так себя называют «аборигены») — лучше всего иллюстрирует отношения в обществе, где мишенью и объектом нападения является все, что имеет на себе хоть минимальные признаки благополучия. Результат — бетонные заборы с колючей проволокой и КПП на въезде вокруг любого приличного жилого массива, патрули военизированной полиции (суровые дядьки в камуфляже с автоматами наизготовку) на въездах в фавелы и куча видеороликов в сети, поражающих нахальством и безнаказанностью местных «бандидос». На оставшегося без сумки Рауля, к слову, напали в его родной фавеле лишь потому, что в темноте его желтая «олимпийская» куртка оказалась заметнее черт лица ее владельца. А вдаваться в детали здесь не принято. «Бразильцы любят жизнь и ценят каждый ее момент потому, что прожить достаточно долго здесь не так и просто». Это слова другого волонтера, ставшие весьма популярными после публикации интервью на страницах «Уолл–стрит джорнэл». Парень знал, о чем говорил. Рассчитывавшие увидеть в Рио бразильянок в венках и закаты над Копакабаной туристы и спортсмены по прилете оказались в роли дичи, на которой сфокусировались внимание и злоба всех, кто (наученные опытом футбольного чемпионата мира) четыре года протестовал против проведения Олимпиады в стране, где экономика идет ко дну и без пяти колец на шее. Протесты не услышали, компромисс не нашли, и в очередной раз оказавшиеся на обочине ребята решили сами отщипнуть кусочек праздничного пирога. Последствия такой «охоты» день за днем скрупулезно фиксировали новостные ленты. Возвращавшиеся же домой участники наперебой рассказывали, что в современном мире возможность дойти вечером домой без боязни встретить утро в больнице — большая, но, увы, нередко принимаемая как должное ценность.

«Бразильцы любят спорт. Вот увидите: трибуны будут полными, и болеть будут как нигде». Анжело Верчези — напутствовавший корреспондентов «СБ» в дорогу бразильский тренер нашей женской волейбольной сборной — тоже оказался лишь отчасти прав. На матчах бразильских команд (хоть волейбольных, хоть гандбольных) увлеченно танцевали самбу в перерывах и создавали непередаваемую атмосферу праздника даже волонтеры и секьюрити. Победа футболистов в драматичном финале над сборной Германии буквально взорвала не только переполненный сверх любых нормативов стадион «Маракана», но и прильнувший к экранам медиацентр. При этом официальная статистика свидетельствовала о приближающихся к антирекорду «билетных» доходах. Разгадку феномена без труда можно было найти, просто оглянувшись по сторонам. Телеэкраны с бегающими, прыгающими и плывущими по ним фигурками можно было увидеть едва ли не в каждом из мелькавших за окнами шаттлов окон. Число тех, кто толпился вдоль ограждавшего гребной «Лагоа Центр» сетчатого забора, навскидку виделось сопоставимым с количеством «легальных» болельщиков. При этом львиная доля мест на, казалось бы, топовых событиях (если это не футбольный финал) и даже официальных церемониях зияла немым укором. Бразильцы любят спорт и жизнь, но хорошо успели выучить, что любовь эта в современном мире, похоже, возможна исключительно за деньги.

В Бразилии в финальную фазу вступил процесс импичмента в отношении главы государства Дилмы Русеф. Сенату предстоит заслушать аргументы за и против отстранения президента. Окончательное решение по этому вопросу будет вынесено в начале следующей недели. В понедельник Русеф произнесла перед сенаторами речь в свою защиту. Во вторник вечером или в среду утром пройдет голосование, на котором парламентарии решат судьбу президента. Накануне Верховный суд страны отклонил апелляцию адвокатов Дилмы Русеф с требованием вернуть процесс импичмента на предыдущую стадию. Защита настаивала на наличии процедурных нарушений в ходе рассмотрения вопроса об импичменте в верхней палате парламента.

komashko@sb.by

Советская Белоруссия № 165 (25047). Вторник, 30 августа 2016