Шесть трансплантологов выдвинуты на соискание Государственной премии 2016 года

Здесь обязательно надо развеять одно заблуждение. Считается, что дела пошли так споро исключительно потому, что поправки к закону о трансплантации органов и тканей, принятые в 2007 году, основывались на принципе «презумпции согласия». Это значит, что все мы априори готовы помочь кому–то, когда уже перейдем в мир иной (если не оставим особых указаний). Ведь многие тогда ратовали за «презумпцию несогласия», то есть за позицию «донором быть не хочу, а захочу — уведомлю дополнительно», что при реалиях середины нулевых, да еще сдобренных скандалами в российской трансплантологии, поставило бы на деле жирный крест. Но, позвольте, «презумпция согласия» была закреплена законом еще в 1997 году — и все равно в 2005 году мы пришли к ситуации разбитого корыта. Нет, не это было решающим, а выстраивание «от и до» системы, структуры, логистики, кадровой работы — уверен сегодня руководитель РНПЦ трансплантации органов и тканей, главный внештатный трансплантолог Минздрава доктор медицинских наук Олег Руммо.

Всех звеньев этой большой высокотехнологичной цепи, по которой меряют уровень медицины в каждой стране, попросту не существовало. Если честно, прежняя система была завязана на одной личности — легендарном хирурге Николае Евсеевиче Савченко. Именно он в 1970 году первым у нас и одним из первых в СССР пересадил почку, именно он в бытность министром здравоохранения взял на себя всю административную ответственность за организацию службы трансплантологии, решение тонких юридических вопросов. Но ушел от нас этот великий человек — и кривая статистики покатилась вниз, пока не достигла обидной отметки «8 пересадок за год». В 2007–м речь шла принципиально о другом — о создании отлаженного механизма, которому, да, дадут импульс лучшие специалисты своего поколения, но который настроен так, что всегда способен развиваться, открывать новые имена и брать очередные вершины. Судите сами. Первую пересадку печени в 2008 году провел Олег Руммо, а сегодня она под силу еще шестерым. В трансплантационной команде Юрия Островского, главного кардиохирурга страны, академика НАН, доктора медицинских наук, который впервые у нас пересадил сердце в 2009–м, уже пять хирургов. Средний возраст влившихся в программу коллег — 37 — 45 лет, и всем мэтры безоговорочно доверяют. А что касается пересадки почки, которая долго ассоциировалась только с именем Олега Калачика, заведующего отделом нефрологии, почечно–заместительной терапии и трансплантации почки РНПЦ трансплантации органов и тканей, то число его последователей и вовсе 16. 6 клиник нынче пересаживают почку, и в каждой — не по одному специалисту.

Кстати, то, что год за годом наша трансплантационная служба ставит рекорды, — следствие важного решения не зацикливаться, как раньше, на Минске. Программа давно уже шагнула в регионы. Система донорства охватывает все лечебные учреждения, где есть отделения интенсивной терапии и реанимации, а пересадки проводят во всех областях, кроме Могилевской, — она должна подключиться в нынешнем году. Да и кадры к этим операциям высшего хирургического пилотажа мы с 2009 года готовим сами. Показательно, между прочим, что и во время дебютных пересадок помощь немецких и литовских коллег, у которых Олег Руммо и Юрий Островский постигали технические премудрости, понадобилась лишь в чисто моральном плане. Они просто зафиксировали по факту: «Отлично справились самостоятельно!» И теперь уже в Литве Беларуси могут по–хорошему завидовать: у них — 150 пересадок сердца, а у нас, вчерашних учеников, — 212. Наша страна, когда–то запаздывавшая в развитии трансплантологии минимум на 20 лет, — уже сама тут медицинская наставница. Едут и едут в Минск со всего мира, чтобы научиться «операциям последней надежды». Более того, первую пересадку печени в Казахстане и первую пересадку почки в Кыргызстане сделали тоже мы.

В медицине открытие не возникает вдруг. Всегда есть база, шлифуя и модернизируя которую, ученый рождает ноу–хау. Так и в нашей трансплантологии. Медики уже далеко ушли от «азов» науки — сами становятся обладателями авторских патентов. Они усовершенствовали методики подготовки пациентов к «операциям последней надежды», подходы, протоколы лечения, научились оперировать деток массой всего 4 кг и возрастом всего 4 месяца, делать пересадки пациентам, не совпадающим с донором по группе крови... На этом фундаменте возникают уникальные технологии, которые, войдя в практику онкологов, неврологов, нейрохирургов и других медицинских специальностей, ежегодно спасают не сотни — тысячи людей. Не говоря уже о просто уникальных операциях. Никому в мире, к примеру, до нас не удавалось пересадить печень 8–месячного донора полуторагодовалой девочке, получившей смертельное отравление бледной поганкой. А в Беларуси сделали! Сегодня Лиана ходит в школу... К слову, в эти дни в РНПЦ трансплантации органов и тканей проходит обследование мальчик, которого четыре года назад врачи прооперировали 23 (!) раза. Сейчас единственное, что его беспокоит, — аденоиды.

Эти медицинские победы, согласитесь, затмевают любые цифры. Поэтому сами трансплантологи предпочитают поменьше говорить о формальной экономике своего труда, а больше — о нравственном императиве «бороться за каждую жизнь!».

1. Юрий Островский — еще и создатель и руководитель кафедры кардиохирургии БелМАПО, лауреат Госпремии за создание отечественного сердечного клапана «Планикс». Выполнил более 4 тысяч операций на открытом сердце. Сейчас занимается только самыми сложными пересадками — скажем, если прежде за сердце работали специальные насосы.

2. Олег Руммо. Помимо многочисленных регалий и заслуг, в его активе самая длительная операция по пересадке печени и почки (17 часов две бригады хирургов простояли у операционного стола).

3. Андрей Валентюкевич, заведующий отделением реанимации РНПЦ «Кардиология» — сопровождает все операции по трансплантации сердца, начиная с самой первой.

4. Александр Дзядзько, руководитель отдела анестезиологии и реанимации РПНЦ трансплантации органов и тканей, главный внештатный анестезиолог–реаниматолог Минздрава. Не только организовал службу и научил специалистов, как надо вести больных, провел колоссальную научную работу, позволившую значительно снизить кровопотери во время столь радикальной операции, как следствие — сократить потребность в дорогостоящих кровезаменителях.

5. Олег Калачик, кандидат медицинских наук, главный внештатный нефролог Минздрава. Первым в стране пересадил почку одновременно с поджелудочной железой. Создал разнообразные технологии по улучшению результатов трансплантации почки. Сама по себе эта операция не такая травматичная, как пересадка сердца или печени, здесь главный вопрос — дальнейшее качество жизни. Важно, чтобы человек со временем возвратился не на диализ — к труду, полноценному существованию. Поэтому была разработана и внедрена технология прогнозирования и профилактики начальных дисфункций и инфекционных осложнений трансплантации почки, а также новые методы лечения ее урологических осложнений.

6. Алексей Щерба, заведующий отделением трансплантологии РНПЦ трансплантации органов и тканей. Автор работ по послеоперационному ведению пациентов с гепатитом С и технологии подготовки донорского материала, который прежде сочли бы неподходящим.

Прошедший год был самым успешным в истории нашей трансплантологии: 445 пересадок. 333 — почки, 33 — сердца, 72 — печени, 2 — легкого, 5 — комплекса «поджелудочная железа и почка». Всего с созданием РНПЦ трансплантации органов и тканей в стране выполнено более 2 тысяч пересадок.

В 2005 году уровень донорства в Беларуси был 0,4 на 1 млн населения, в 2015–м — 20. Для сравнения: в России — 3, в Европе — в среднем 19,6, в Великобритании — 20,8, в Австралии — 15 — 16.

gabasova@sb.by

Фото Татьяны СТОЛЯРОВОЙ и Виталия ПИВОВАРЧИКА.

Советская Белоруссия № 95 (24977). Суббота, 21 мая 2016