Николаю Предко — 84. На пятой скорости он влетает в кабинет и сразу же просит у меня паспорт. Вот те раз! Старая чекистская привычка? Ничего не поделаешь — достаю. Николай Владимирович открывает страницу с личным номером, внимательно смотрит, закрывает глаза и тут же мой длиннющий номер воспроизводит. Без ошибки. «Все болит, из поликлиник и больниц не вылезаю, а зрительная память осталась», — говорит с удовлетворением.
Фронтовые дороги, ранения, награды. И полжизни за рулем — да не просто так, а в компании влиятельных людей прошедшей эпохи. В судьбе этого уникального человека, ветерана органов госбезопасности, успевшего за свою долгую жизнь побывать наводчиком, разведчиком и vip–шофером, дорога времени отражается ясно и отчетливо. Годы–километры на счетчике лет вместе с ним мы решили отмотать назад. Вот первая остановка...
Наводчик
1944 год, бои на западном направлении. Местность — открытая, как письменный стол, неподалеку — лес. НП — наблюдательный пункт, в котором готовится к бою сержант Предко, расположен в 300 метрах от опушки. Гитлеровцы идут в атаку.
На фронт уроженец Червенского района Николай Предко попал недавно. Назначили паренька минометчиком–наводчиком. Оружие освоил быстро, и уже скоро командиры заметили — у этого солдата глаз–алмаз.
— Наш с Якубовым миномет всегда использовали для пристрелки. Точный прицел, точный угломер, точное попадание — этим мы отличались от других. Это сейчас есть приборы, которые могут определить расстояние до цели, а тогда все делали на глаз. У меня с этим проблем не было, поэтому и перевели на НП... Когда началась та атака, я дал команду телефонисту: прицел такой–то, угломер такой–то. Огонь! Отвечают: не успели подвезти мины. Что делать? Получаю приказ: отступать. Значит, надо сворачивать телефонный кабель, переходить на новое место, снова разворачиваться... Нет на это времени! Приказ я не выполнил. Решение пришло мгновенно: нет своих — нужно использовать немецкие мины. Их нашли неподалеку в разбитых грузовиках. В том бою я был и наводчиком, и заряжающим, и пока сражение длилось, утратил ощущение времени и реальности происходящего. Помню только — гора трупов на каждом квадратном метре. Атаку мы в итоге отбили. За этот бой мне вручили медаль «За отвагу».
Разведчик
1945–й. Территория Германии. Двое в форме вермахта осторожно перебираются через линию фронта. Это Предко и его напарник Юрченко. Задача бойцов: собрать информацию о сосредоточении техники противника на указанном участке.
В разведку Николай Владимирович попал потому, что хорошо знал немецкий язык. Выучил в окопах, по справочникам. А еще он запоминал все с ходу, моментально, что ценилось превыше всего.
Но в тот свой выход разведчикам не повезло: практически сразу наткнулись на гитлеровцев.
— Они были метрах в 25 от нас, и другого варианта, как принять бой, не оставалось, — говорит ветеран. — Завязалась перестрелка. Пуля попала в зажигалку, которая лежала в кармане, и рикошетом — в живот. Юрченко тоже ранило — в плечо. Не знаю, как он вытащил меня к своим. А потом врачи поставили диагноз — слепое пулевое ранение живота с повреждением тонкого кишечника и мочевого пузыря. С такими ранами, объясняли мне, выживает один из тысячи. А я взял и выжил.
Шофер
1956–й, гомельская трасса. Темень, фары бьют вперед, глаза слипаются от усталости. Движемся дальше по дороге времени: теперь Николай Предко — водитель в Комитете государственной безопасности. По правую руку от него, на пассажирском сиденье, председатель КГБ при Совете Министров БССР Александр Перепелицын. Председателя нужно доставить к месту назначения в целости и сохранности. Не каждому доверят такую работу...
Почему доверили ему, Николай Владимирович сказать не берется. Скромничает. Да, окончил автошколу. Да, за рулем чувствовал себя как рыба в воде. А удостоверение шофера первого класса получил из рук строжайшей начальницы экзаменационной комиссии городской Госавтоинспекции Фариды Дорофеевой, которая, если машина у кандидата в vip–шоферы дергалась, гнала водителя метлой учиться дальше. Сыграли свою роль, видимо, и фронтовая биография, и послевоенная служба — Предко участвовал в борьбе с бандитизмом. В общем, личное дело начальство устроило, и Николай Владимирович необходимые допуски получил. Первым его высокопоставленным пассажиром стал А.Перепелицын.
— Александр Иванович был человеком очень интеллигентным. И в то же время — пунктуальным. Если сказал, что в 11.15 нужно быть у здания КГБ на Комсомольской, значит, тому и быть. Попросил подать машину в ЦК на полшестого, я уже там. И попробуй опоздать хотя бы на минуту! Но я и не опаздывал.
Перепелицын жил недалеко от КГБ, на службу ходил пешком. Поэтому за шефом Николай Предко не заезжал. Его рабочий день начинался в гараже. Там водитель проверял, как механики подготовили машину к выезду, нет ли в салоне пыли. За рулем — только в костюме, при галстуке. Медкомиссии не было — в трубку дышать не заставляли. Но и мыслей выпить на службе у Николая Владимировича не возникало никогда. Хотя, конечно, предлагали. В 1973–м, после нервной работы по обслуживанию переговоров Брежнева и французского президента Жоржа Помпиду, пригубить разрешили «сверху». Предко отказался.
Ездил ветеран на «Чайках», «Победах», «Волгах». К внутреннему убранству служебных авто все его пассажиры относились сдержанно, изысков не требовали. Машины предпочитали белого цвета, в том числе и по соображению безопасности, чтобы в темное время суток свести вероятность аварии к минимуму. Номера с нулями не заказывали. Хотя каждый милиционер и сотрудник ГАИ знал: едет главный чекист республики.
Сиреной, которой также был оборудован автомобиль, Предко воспользовался в своей жизни только раз. Было это в Вильнюсе — из–за аварии на дороге возникла пробка, и выхода другого не было.
— Председатели КГБ мне доверяли. Вот, к примеру, Василий Иванович Петров, сменивший отозванного в Москву на повышение Перепелицына, как–то попросил: «Съезди ко мне домой, возьми кошелек на тумбочке и привези». Я отвечаю: «Василий Иванович, не могу! Мало ли что, потом будете на меня смотреть косо». А он настаивает: «Коля, бери ключ и иди. Ты человек свой». Пришлось ехать...
Но иногда поручения начальства Николай Владимирович все равно игнорировал. Как–то Перепелицын вызвал к себе: «Сейчас 10.00. К 12.00 должны быть в Могилеве». Расстояние неблизкое, больше 200 километров. Предко ответил: «Хорошо, товарищ генерал, постараемся успеть». Но уже по дороге понял: шансов, если не рисковать, не гнать сломя голову, нет. А для водителей в то время одним из главных руководящих документов был приказ № 193: шофер во время движения не подчиняется указаниям начальства, а выбирает скорость в зависимости от климатической обстановки, состояния дороги и т.д. Приказывай не приказывай — главный в салоне тот, кто за рулем. Генерал настаивать не стал — приказ есть приказ.
И еще похожий эпизод — несколькими годами позже, когда Предко возил заместителя председателя КГБ Валентина Буевича. Было так: перед Новым годом приехали по каким–то делам в Аксаковщину. Там задержались. По дороге в Минск прихватили с собой двух работников ЦК. Погода — нелетная: снег, видимость нулевая, щетки не очищают лобовое стекло даже на больших оборотах. Дорога идет на подъем, впереди еле тащится грузовая машина. Предко — за ней, на обгон не идет. Слишком рискованно. Один из работников ЦК, любивший, видимо, кататься с ветерком, проявил недовольство: «Ползем как черепахи. Если бы за рулем сидел мой водитель, уже давным–давно были бы в столице». Николай Владимирович не сдержался: «Хотите — вызывайте вертолет, в машине телефон есть. А иначе будем на Московском кладбище». Пассажиры притихли.
А потом разбился Машеров, и к осторожности, профессионализму водителей высокопоставленных государственных чиновников стали относиться с еще большим вниманием...
За время службы Николая Владимировича много раз отмечали наградами. Одна из самых памятных для него — «благодарность за исключительно–добросовестное исполнение служебного долга по обеспечению Олимпийских игр 1980 года», подписанная Андроповым. Запомнились нашему герою и слова французского ученого, которого от здания Академии наук он примчал в аэропорт без единого торможения: «Вы — водитель экстра–класса».
Вице–президента НАН Степаненко и других академиков Николай Владимирович возил после того, как уволился из КГБ.
— Замечательные, умные люди, но — забывчивые, — улыбается ветеран. — Дадут указание встретить делегацию, а потом сразу же об этом забывают. Поэтому с учеными я работал только по запискам. Поезд приходит из Москвы во столько–то? Будьте добры, напишите на бумажке. Я — исполню.
***
...Вот и все: дорога подошла к концу, мы вернулись в 2010–й. Николай Владимирович теперь ездит на трамвае. Жизнью доволен: благодарен руководству комитета, ветеранской организации, врачам.
— Людей, которых я возил, в то непростое время кто–то боялся, кто–то, может, и не любил. Но я был шофером, а они — пассажирами, и мне надо было просто смотреть в оба, чтобы их не подвести. Наверное, у меня получалось неплохо.
