Два подворья в деревне Петровичи Ивановского района для тех, кто раньше не представлял свою жизнь без иглы, рюмки, веселящих таблеток или кокаиновых дорожек, — по сути ЛТП для наркоманов, только духовно–трудовой. «Я и в ЛТП бывал. Но в этом центре каждый заботится друг о друге и поддерживает. Самое главное — тут меня никто насильно не держит, однако пить мне уже не хочется». Короткая исповедь здоровенного детины Андрея, чем–то напоминающего «глухаря» Максима Аверина, буквально в нескольких предложениях объясняет смысл здешнего врачевания, когда не пичкают таблетками, а в корне меняют образ жизни. Одна только цифра: вылечили в этом центре реабилитации каждого четвертого.
Коттедж в деревне Петровичи и есть тот самый
центр реабилитации наркозависимых
Дом № 44 по улице Партизанской еще четыре года назад местные считали одним из рассадников зла. Ведь сюда свозили тех, у кого уже не осталось ничего святого, — не только из ближайших к центру Пинска, Микашевичей, но даже из столицы. Поначалу их приняли в штыки: «В деревне цыган хватает, не знаем, что с ними делать, а тут вы!» Осознание того, с кем придется предстоящий год делить комнату, рабочее место и обеденный стол, до сих пор пугает и некоторых новичков. «Думал: один сосед полжизни кололся и сидел в тюрьме. Другому — под 60, и он 30 лет не выходил из запоя. Страшно! Мне–то всего лишь 22, и здесь я пытаюсь восстановить свой организм от последствий употребления амфетамина... Но потом понял: в этом центре все тебе по–настоящему желают добра и получают от этого удовольствие», — рассказывает мне минчанин, который принципиально не хочет светить свое имя в прессе. Вот и деревенские бабушки день ото дня стали успокаиваться и понимать: эти «синие» и «расписные» товарищи вполне могут и подсобить — кому дрова поколоть, кому забор поправить...
— А затем и руководство сельсовета стало обращаться: покосить, на ферме крышу подлатать, на кладбище снег убрать... Никогда не отказываем, — рассказывает о первых этапах большого пути председатель пинского отделения РОО «Матери против наркотиков» Дина Ярмолюк. — И с райисполкомом отношения наладились.
Герой нескольких публикаций «СБ» спайс–наркоман Леня здесь в свое время полол грядки. «Глухарь» Андрей во время мини–исповеди сбивал скворечники. Амфетаминщик возится с поросятами. Тут даже самый отъявленный лентяй за считаные недели обучается тому, чему его так и не смогли научить на уроках труда или дедушка в деревне. Не устраивает трудотерапия? Давай, до свидания... В мужской части центра нынче учатся получать кайф не от дозы, а от жизни 9 человек. В день нашего приезда ждали десятого. Он уже успел пройти парочку стандартных для раннего периода реабилитации собеседований, получить «резюме» необходимых докторов. Правда, что вновь прибывший студент (а именно так величают обитателей центра) задержится здесь на полный год — далеко не факт. Скажем, 36–летний Андрей уходил отсюда на вольные хлеба два раза и дважды возвращался.
— Первый кризис начинается в четыре месяца. С одной стороны, человек вроде бы уже долго не употребляет, при этом делает вывод, что и дальше не сорвется. Увы, это заблуждение. Менее чем за 12 месяцев навыки нового поведения не приобретешь. Еще полгода уйдет на адаптацию к реалиям — надо будет устроиться на работу, научиться грамотно распоряжаться деньгами, оплачивать коммунальные услуги, — объясняет Дина Ярмолюк.
Решаю испытать все тяготы и лишения реабилитации на собственной шкуре. Прошу оформить меня в центр.
В жилых комнатах каждый обустраивает свой быт как может
Будни и выходные реабилитационного центра — это жизнь, регламентированная строгим расписанием и сводом прописанных на шести страницах правил. Изучаю каждый пункт местного «устава». Один нарушаю сразу же, еще не успев дочитать до конца и поставить подпись, — отвечаю на звонок по мобильному телефону. Оказывается, первые два месяца запрещено любое общение даже с семьей. Дабы не было лишних соблазнов. Редакционный фотограф Виталий тем временем едва не попадается на курении. Смолить на территории нельзя.
— Вам в наказание — писать рефераты на четыре страницы. Одному — о вреде разговоров по мобильнику, другому — о последствиях курения. Учтите, интернетом здесь не воспользуешься, поэтому на заданную тему жду ваших рассуждений, — дает указание воспитатель Олег Колб. Нынче к бывшему наркоману его подопечные обращаются почтительно — на «вы» и по имени–отчеству. Это не только прописанное в правилах требование, а своего рода и знак уважения. Олег — пример, каким разным может быть прошлое и настоящее одного «я».
Чтобы подобный контраст прочувствовать на себе, здесь, в деревенских декорациях, 365 раз придется пережить едва ли не День сурка, лишить себя почти всех светских радостей. Безымянный минский амфетаминщик приводит свой пример:
— Я уважаю религию, верующих людей, но духовные рельсы меня пугали. А затем и сам включился. Хорошо здесь — можно писать стихи, как на отрешении в монастыре. Главное, начинаешь понимать: самое искреннее общение — между теми людьми, которые ничем друг другу не обязаны. Хотя все мы не подарки, грешники, в прошлом такие «чудеса» творили, а сейчас даже не думаем матом. Если кто–то скажет друг на друга «дурак», то — помните, как это в детском саду было? — идем к директору. Начинается воспитание. Кому–то оно на пользу, кому–то нет...
Сложнее всего некоторым постояльцам было отказаться от нехристианской музыки
«Цензура», к слову, строга и к классике мирового кинематографа. Дина Ярмолюк вспоминает: перед Новым годом ее подопечные даже составили целый список того, что хотят посмотреть, но ее добро получили лишь две картины:
— Это «К–19» и «Игры разума». «Адмиралъ» не пропустила — он показывает неправильное отношение мужчины к женщине. «Джентльмены удачи» — тоже. Там звучит воровская «феня». Здесь, в центре, мы отучаем людей от пошлого, неправильного. Кстати, и газеты не выписываем. Обсуждение новостей, особенно касающихся нынешних взаимоотношений между Россией и Украиной, — это переливание из пустого в порожнее, почва для скандалов и агрессии. Стоит ли лишний раз провоцировать?
Впрочем, событиями в стране здесь живо интересуются. Вот и нас с фотографом обступили едва ли не сразу же: «Скажите, а указ по тунеядству приняли? А что говорят?» Вместо газет руководство центра рекомендует читать Библию. Я тем временем понимаю: «Частный детектив», который развлечения ради купил в дорогу, придется сдать в макулатуру.
Реабилитация наркозависимых происходит в молитве и труде
В соседней комнате мужчина по имени Александр разделывает зайца. Его мясо пойдет на обед постояльцам центра реабилитации. Впрочем, подобное блюдо — это, так сказать, приятный бонус. Внимательно читая соглашение, обращаю внимание на пункт, которым нас еще в детстве пугали мамы и бабушки: «Пока я не съем первое — мне не будет подано второе».
— Вопрос экономии. Наш центр живет за счет благотворительности, хотя порой мы просим поддержки у близких наркозависимых. Никаких излишеств! На столе — картошка, макароны, гречка, — описывает рацион Дина Ярмолюк. — На праздники готовим отбивные, котлеты. Герой публикаций «СБ» Леня все концерты устраивал: «Сахара нет? Я сейчас отцу позвоню — он мешок привезет». Отец, быть может, и привез бы. Но это манипуляция, давление на жалость, просьба о снисхождении, от чего мы стараемся отучивать.
— А вы готовить умеете? — тем временем интересуется Олег Колб.
— Умею, — улыбаюсь в ответ.
— Отлично, сегодня вас поставлю дежурить по столовой. Приготовите завтрак, нарежете бутерброды, расставите кружки, тарелки, затем помоете. Вечером приготовите ужин. Меню — вон на стенде...
На столе — никаких излишеств
На календаре вторник, поэтому перед ужином мне, как и другим пациентам центра, предстоит принять еще одну пищу — духовную. Здесь на занятиях не воспитывают и не читают нудных лекций — учат вести себя в контексте новой жизни. Уроки чем–то напоминают коллективную консультацию у психолога — только с религиозным уклоном. Олег Колб вводит в курс дела: внутренний мир способны изменить двенадцать тем–настроек:
— Говорим о любви, о принятии самого себя. Такие занятия направлены на повышение самооценки. Учим послушанию — руководителям, старшим. Есть у нас мужчина, уже в возрасте, который в одном из ДРСУ когда–то работал на ответственной должности. А тут он вынужден подчиняться младшим и, на его взгляд, неопытным. И что вы думаете, подчиняется...
— Реабилитацию, к слову, должны проходить родные и близкие, — вторит Олегу Степановичу Дина Владимировна. — Разработанная программа помогает родителям понять, как живет их сынок–наркоман. Их типичная ошибка: потакание во всем. Еще одна — отрицание проблемы, ссылка на то, что к ним самим она не имеет никакого отношения. Нам так и говорят: «Возьмите мое чадо и занимайтесь им! Вы ведь специалисты. А я буду жить своей жизнью». Но как только сами родители начинают менять отношение к происходящему — и ситуация в семье идет на поправку.
В коттедже, где от наркозависимости лечатся женщины, светло и уютно. Видно, дамы, несмотря на свой упавший ниже плинтуса социальный статус, стараются быть хозяюшками.
— Я — парикмахер–стилист, — говорит москвичка Мария, с 1997 года баловавшаяся героином. — Вот Анну подстригла. Стильненько так вышло. И вам бы не мешало.
С Марией мы беседуем долго. О том, что реабилитацию стоит проходить как можно дальше от дома. Что в город — на территорию соблазна — даже тем, кто смог соскочить с иглы и начать новую жизнь, лучше не соваться. Особенно в тот, где среди местных жителей и сотрудников милиции у тебя уже сложилась определенная репутация. А самое главное — о том, что даже если ты преодолел себя, то ни на секунду до конца дней своих нельзя забывать, кем ты был раньше и кем остаешься до сих пор. Специалисты позже подтвердят: наркоманию излечить нельзя, можно лишь изменить модель собственного поведения. Это очень сложно, но здесь искренне верят: возможно.
Прямая речь
Дина ЯРМОЛЮК, председатель пинского городского отделения РОО «Матери против наркотиков»:
— Наркотическая зависимость — это биосоциодуховное заболевание. То есть не только влияющее на здоровье, но и приводящее к другим серьезным последствиям. К уголовному преследованию и развалу семьи. К нарушению психики, сна, исчезновению духовности и моральных принципов. Стирается совесть. Пошел, украл — и при этом ничего не чувствуешь. Подобные изменения создают внешнюю мотивацию для реабилитации. А вот внутренняя появляется уже непосредственно в центре — благодаря тем успехам, которые достигает человек за короткое время. Женщин мотивировать на реабилитацию сложнее, они — созависимы. Как правило, дамы, которые употребляют наркотики, с кем–то живут и мнение этого человека для них слишком важно. В центр приезжают в основном те, у кого никого нет. В самой реабилитации упор делаем именно на психический фактор. Мы не оказываем медицинские услуги, даже успокоительными таблетками пользоваться запрещаем, максимум — валерьянки можем накапать. При этом если человеку нужна помощь доктора, отправляем в клинику. Понимаем: чем быстрее наркотик выйдет из организма, тем лучше будет идти мозговой процесс и тем быстрее может начаться непосредственно избавление от зависимости.Компетентно
Психолог Вячеслав ЦЫРЛИН:
— Наркоманы — люди невзрослые и живут, как правило, за чужой счет. Поэтому, если для них организована трудотерапия, которая учит их работать и зарабатывать, — это очень хорошо. Что касается молитв. Это — дорога к вере. Поскольку едва ли не каждого наркомана характеризует махровый нарциссизм, когда человеку присущи гордыня, высокомерие, когда он сидит на горе и плюет на всех сверху, то вера рассматривается как способ освободить место для более могущественной силы. Она позволяет понять, что человеческие возможности ограничены. В частности, возможности не употреблять наркотики. Наркозависимому нужны помощь и поддержка в первую очередь других людей. Ведь в группе они являются силой более серьезной, чем отдельно взятый индивидуум. Медикаментозных способов лечения наркомании действительно не существует. Таблетки могут снять лишь абстинентный синдром, ломку. Чтобы победить подобную беду, человеку нужно развернуться к самому себе.deu@sb.by
Советская Белоруссия № 11 (24641). Среда, 21 января 2015
