C героем моего очерка я пробыл всего один день. Но когда собеседник открывает перед тобой душу, сам становишься как бы ее частицей. И смотришь на мир уже его глазами. И с радостью открываешь в характере колхозного руководителя те же качества, которые присущи героям книги Георгия Радова «Председательский корпус». Причем один к одному. Настоящие вожаки колхозов, по словам писателя, редчайшего ума самородки. Смелые, талантливые, хозяйственные люди. Прозорливые, принципиальные и непримиримые. Наделенные хлеборобским чутьем и опытом многих поколений крестьян. Они — сердцеведы и знатоки человеческих душ. Обладают бесценным опытом подъема духа людского.
Нынешняя весна для Григория Куприяновича Шпакова 82–я по счету. И 46 весен из них он встречал, будучи председателем колхоза «50 лет Октября» в Речицком районе. Как ни вынуждали председателя переименовать колхоз в СПК, он остался непреклонным. Григорий Куприянович нигде, ни в чем и никогда не может изменить своему жизненному принципу: «Не отступаться!» Колхоз для председателя не имя нарицательное, а живой, беспокойный мир. Близкий и дорогой, как верный друг. Изменить название — значит, предать друга...
«Власть я слушаюсь, — скажет Григорий Куприянович. — Но всегда поступаю так, как подсказывают мне опыт и совесть. Если власть умная, она не может не учитывать позицию председателя. Ведь в ней и мнение народа».
Как же удалось моему герою почти полвека продержаться в председательском седле? Сколько бурь и потрясений, реформ и ломок пронеслось над его головой, кроша и ломая человеческие судьбы! А он как был председателем, так им и остался. Откуда черпал силы и мужество? И какие корни человеческие связывают его с землей–кормилицей? А жизненные корни Григория Куприяновича самые что ни на есть глубокие и сильные: крестьянские. Его дед Григорий Парфенович Шпаков в поисках земли и лучшей доли вместе с мужиками деревни Уть (Добрушский район) набрел в Речицком уезде на деревню Барсук, со всех сторон окруженную лесами. Решили, что лучше места им не сыскать. Выкупили у тамошнего помещика участок леса. Получили дозволение на его вырубку. Чтобы поставить там избы. Название деревне дали незамысловатое: Новый Барсук. А произошло их переселение в конце XIX века. В семье Шпаковых уже было два сына: Миша и Петя. А здесь, на новой земле, родилось еще семеро детей. Под крышей родительского дома жили восемь братьев и одна сестричка. Мелькали годы. Хлопчики превращались в хлопцев. Одни уезжали в город на учебу. Другие оставались в колхозе. Женились. Строились. Какой великий род Шпаковых мог быть на этой земле! Да не судьба... Как молния, попавшая в дерево, расщепляет его или поджигает факелом, так и война поразила семью Шпаковых. Шесть сыновей Григория Парфеновича не вернулись с ее кровавых полей. Старший сын Михаил, отправивший в партизанский отряд «Мститель» сына Павла (в одном из боев он погиб), был замучен в деревне Заспа пособниками оккупантов. Война забрала двоих внуков и внучку. И осталась от могучего семейного древа одна живая ветка...
В ноябре 1943 года пришло освобождение. Крестьяне вернулись в Новый Барсук. Они прятались в глухом лесу от оккупантов. Но ждали их там не родные хаты, а холодные пепелища. Фашисты сожгли деревню. Дед выкопал землянку. В ней Шпаковы и перезимовали. А как только сошел снег, Григорий Парфенович и внук–тезка принялись за строительство дома. Страшное горе не сломило его. А было ему почти 80 лет. Внуку же едва исполнилось 10.
Безотцовщина. Голод. Нищета. И работа, работа. Без конца и края. Мама выбивалась из последних сил, а за трудодни давали крохи. И хоть по радио говорили, что жить стало лучше и веселее, никаких перемен не чувствовалось. Вот и родилась у Григория робкая мечта стать председателем колхоза. «Если это произойдет, — не раз думал он, — я сделаю так, что люди не будут страдать от работы и несправедливости. На помощь придет техника. Появится достаток. Наведем везде порядок. И в сараях не будут реветь голодные коровы...» Но от детской мечты до реальности надо было пройти долгий путь.
После окончания Новобарсукской семилетки Григорий Шпаков поступит в Речицкий землеустроительный техникум. «И специальность получу. И среднее образование будет», — радовался он. Но радость оказалась преждевременной. С третьего курса в октябре 1952 года его призовут в армию. В Гомеле сформируют состав–товарняк — и в Севастополь. Экипаж — несколько тысяч человек. «Сортировали» новобранцев основательно. Писали диктант. Сдавали математику. Грамотных и образованных ребят — в надводный или подводный флот. А тех, у кого 4 — 5 классов, — в стройбат. Служили на флоте 4 года. Григория Шпакова направили в учебный отряд подводников. Через 10 месяцев он станет торпедистом. Со службой у Григория ладилось. Классный специалист. Отличник боевой и политической подготовки. Старшина первой статьи.
Рано утром подводная лодка уходила в море, а вечером возвращалась на базу в Феодосии. Шпаков получил разрешение учиться в вечерней школе. В одном классе занимались и рабочая молодежь, и матросы, и офицеры. Такое соседство несколько смущало рядовых военморов. Но директор школы, умный, проницательный педагог, объяснит им, что в классе есть только одно звание — ученик. И что перед знаниями все равны. Выйдет приказ о запрете военнослужащим учиться в вечерних школах. Но вопреки всему Григорий Шпаков сумеет сдать экстерном экзамены и получить уже в Севастополе аттестат зрелости.
Летом 1956 года, не заезжая домой, старшина первой статьи Григорий Шпаков прямым курсом направится в Горки. В Белорусскую сельхозакадемию. Сдаст вступительные экзамены. Выдержит серьезный конкурс (13 человек на место да еще 45 медалистов) и станет студентом факультета механизации.
Студенческие годы — прекрасное и счастливое время. Для Григория Шпакова оно счастливое вдвойне. На третьем курсе он женится на самой красивой студентке зоотехнического факультета Лилии Тимоненко. Дочери фронтовика, павшего под Смоленском. Ее детство и юность были такими же, как и у Григория Шпакова. Вот и встретились две близкие судьбы, чтобы на долгие годы стать одной. Нераздельной. И, как солнцем, согретой взаимной любовью...
Распределили выпускника академии инженера–механика Григория Шпакова в совхоз «Писаревщина» Мстиславского района. Поработал год, только набрал разбег — письмо от мамы: «...Я часто и сильно болею. А в хате совсем одна. Кружку воды подать некому. Я такая одинокая. Приезжай, сынок...» Эти горькие слова мамы так полоснули сердце, что в глазах потемнело. Пошел Григорий к директору. Рассказал о своей боли.
«Не вижу проблемы, — успокоил тот Григория. — Выделим вашей семье квартиру. Берите машину и перевозите маму». На том и порешили...
«Послушай, сынок, — остановил его на улице пожилой крестьянин, узнавший о разговоре Шпакова с директором совхоза. — Не делай этого. Оторвешь корни своей мамы от родной земли — через полгода отвезешь ее на кладбище...» Слова старика ошеломили Шпакова. «А если действительно так произойдет, кто я после этого буду? — мелькнуло в его голове. — Надо ехать домой».
Вот так Шпаковы и оказались в Новом Барсуке. Лилия Трифоновна преподавала в школе биологию и химию, а Григорий Куприянович обучал ребят автотракторному делу. Был завучем школы. А потом — главным инженером местного колхоза имени Фрунзе. Но все это было прелюдией к тому дню, с которого началась настоящая судьба Григория Куприяновича. Да что судьба — вся его жизнь. С радостями и бедами, тревогами, разочарованиями и победами. 31 марта 1969 года на общем собрании его изберут председателем колхоза «50 лет Октября». В 30–е годы в Левашах (история речицкого села Левошевичи (Леваши) берет начало с 1511 года) был создан колхоз «Сталинский городок». В 1959 году, войдя в состав колхоза «Советская Белоруссия», он прекратит свое существование. Через 8 лет — очередная реорганизация. Леваши снова станут центром колхоза, который назовут «50 лет Октября». Новый колхоз получит 3.534 гектара земли, 18 тракторов, 9 грузовых автомобилей, 5 зерноуборочных комбайнов и ряд других сельхозагрегатов. Техника, разумеется, далеко не лучшая. Имелось в хозяйстве 1.277 голов крупного рогатого скота. Производственные показатели более чем скромные. Урожайность зерновых и зернобобовых культур — 7,8 центнера с гектара. А всего в 1968 году намолотили 633,8 тонны зерна. Надоили более 1.000 тонн молока. Таким было начало. А сегодня...
Каждый день хозяйство продает 23 тонны молока. Причем 70 процентов — классом «Экстра». Среднегодовой удой от каждой коровы — 7.175 килограммов. Плотность скота здесь одна из самых высоких в области — более 5 тысяч голов на 5 тысяч гектаров сельхозугодий. Мяса производится свыше 800 тонн. А среднесуточный привес молодняка давно превысил 700 граммов. Зерна в прошлом году собрали 9 тысяч тонн. Почти по 60 центнеров получают с каждого гектара совсем небогатой земли (26,8 балла). Разве это не чудо? Да. Но оно рукотворное. Оно создано великим трудом настоящих земледельцев.
— А сбылась ли ваша мечта, Григорий Куприянович, стать таким председателем, который избавил бы селян от каторжного труда? Навел бы везде порядок. Обеспечил бы достаток. И чтобы в сараях не ревели голодные коровы...
— Об этом лучше спросить у людей, — скажет председатель. И его по–крестьянски открытое, честное лицо с блеском ума в глазах осветит добрая, мягкая улыбка. — У нас могучая техника. Исключительно отечественная. Все, что можно механизировать, механизировано и автоматизировано. Средняя зарплата — 6 миллионов рублей. Будет семь. А насчет голодных коров... За все годы моего председательства не случилось такого, чтобы у нас не было кормов и своих денег. Живем только за свои, честно заработанные средства. Государственными дотациями не пользуемся.
Наше хозяйство много лет стабильно лучшее в районе. Каждый год мы за свой счет строили по одному коровнику на 100 голов и по несколько двухквартирных домов. Показатели постоянно растут. Потому–то со мной и считается местная власть. Неимоверно трудно было пережить лихие девяностые. Я чувствовал себя, как в подводной лодке, камнем падающей на дно... Выдюжили. И животноводство сохранили. И кадры не потеряли. И людям помогали даже через не могу. Колхоз — не подводная лодка. Это — трудяга–корабль, открытый всем ветрам и бурям. Но честно тянущий на буксире груз непомерной тяжести. И никто кроме него эту работу не сделает...
Когда–то в академии на вопрос студента «Что в сельском хозяйстве самое трудное?» профессор Захаров ответил так: «Работа с людьми». Колхозников столько раз обманывали, унижали, замордовывали, что напрочь вытравили всякую веру... Когда чувствуешь к себе доверие людей, это окрыляет душу.
Людей надо любить. Не можешь — не пытайся стать руководителем. Если управленец любого ранга считает себя умнее народа — грош ему цена. С людьми надо советоваться. Коллективное мышление всегда эффективнее диктата. Надо уметь выслушать каждого. Зашел в кабинет сельчанин — поднимись навстречу, посмотри ему в глаза. У меня приемный день везде: в поле, на ферме, на улице. Никогда не проскочу на скорости мимо пенсионеров, сидящих у дома на скамейке. Расспрошу о здоровье, узнаю, что кому надо. Вроде и ничего не сделал, а пожилым людям хорошо. Оказал внимание.
Людей надо любить. И они ответят тем же. Свои награды я не ношу на груди. Я читаю их в глазах людей. И проба у этих наград самая высокая.
Советская Белоруссия №132 (24515). Среда, 16 июля 2014 года.
