О фальсификации истории Великой Отечественной войны

Для нашего народа нет более актуальной проблемы, чем та, которую поставил Президент в своем ежегодном Послании о создании заслона всякого рода инсинуациям, попыткам переписать историю Второй мировой войны.

На мой взгляд, при такой постановке задачи придется поднимать пласты в целом советского периода нашей истории, включая предвоенную работу дипломатии. Не обойти также еще одно событие XX века — Октябрьскую революцию.

Для борьбы с фальсификацией предстоит разгребать и разгребать.  Но начинать надо. Хотя и формы доказательств истины могут использоваться  самые различные. Абсолютно поддерживаю позицию «СБ», изложенную в редакционной статье от 21.05.2015 г. в отношении коллаборационистской мрази, которую у нас пытаются реабилитировать.

Сам, разделяя поднятую редакцией тему, полагал бы возможным высказаться, если будет предоставлена такая возможность, прежде всего, в отношении начального периода войны и социально-экономического фактора Великой Победы.

Полагаю возможным выразить свою позицию, думаю, она будет совпадать с той, которую несет в себе наше первое послевоенное поколение — детей фронтовиков, прошедших через окопы и дорогами войны партизан и подпольщиков, тружеников тыла, переживших ужасы оккупации со всеми его погромами и облавами, издевательствами, голодом и холодом. 

Ведь росли мы под родительские воспоминания, передаваемые нашими близкими, молодыми тогда еще фронтовиками–учителями. Все легко и естественно улавливалось нами из добротной художественной литературы и замечательных фильмов тех лет. В наши души привнесено чувство абсолютной справедливости и священности Великой Отечественной. Поэтому мы, это поколение, живущее сегодня, выступаем в качестве основного хранителя исторической памяти о той войне.

Когда думаешь о той войне, всматриваешься в ее лица, вчитываешься в документы, снова и снова восхищаешься: как же они, наши отцы и деды, смогли удержаться на боевых рубежах в самом начале, в 41–м, как сумели выстоять в тяжелейшем 42–м и как одолели такую гигантскую, хорошо отлаженную машину, как германский вермахт в 43–м и последующих годах.

По–человечески надо просто низко склонить головы перед мужеством бойцов, сражавшихся за каждый поселок, за каждую безымянную высоту, выполняя приказ Родины «Ни шагу назад!». Не сосчитать всего того, что сделано светлыми умами и золотыми руками инженеров, техников, рабочих, колхозников, делом доказавших, что значит жить по правилу «Все для фронта! Все для Победы!».

Но что с нами произошло? Почему стало возможным, что много у нас развелось духовных бомжей, так называемых открывателей «исторической правды» о войне? Объявляют чуть ли не всю советскую историю войны «насквозь лживой», но сами же в ответ бесстыдно оскверняют эту историю о Великой Отечественной войне, призывают отказаться от памяти, которая сохранилась в сознании людей о советской эпохе. В последние десятилетия это стало уже бедствием.

Представление о нашем прошлом порой просто за пределами адекватности. СССР, по их определению, — империя зла. Коль это так, то оправдано может быть все, что делалось для его разрушения, все самые гнусные поступки, будь то служба нацистским захватчикам в годы Великой Отечественной войны или сотрудничество с западными спецслужбами, дает моральное оправдание любым проходимцам и шкурникам, предавшим Родину ради личной выгоды, делая их в собственных глазах идейными борцами с коммунизмом. Такая философия позволяет оправдать любого предателя и в целом предательство. Мол, перешел к врагу по идейным соображениям.

Герои — никакие не герои. Предатели — настоящие патриоты. Вот молодец генерал Власов, он был против Сталина, но за Россию, только не советскую и без коммунистов.

Одно дело абстрактное «право на сопротивление Сталину» — сопротивляйтесь, но совсем другое — сопротивление ему в рядах смертельного врага, поставившего целью уничтожение народа. Тем более с принесением данному врагу присяги на верность — совершенно разные вещи.

Если пытаются в России сделать героями и таких откровенных предателей, подлецов, как генерал Власов и атаман Краснов, а в Беларуси Кушеля и Островского, то почему не присвоить звания Героев Украины Степану Бандере и Роману Шухевичу?

Нельзя не заметить, что более чем двадцатилетняя антисоветская риторика, борьба с советским прошлым уже привела к тому, что происходит сегодня в истинно еще одной братской нам стране — Украине.

Грех было бы не воспользоваться этим и на Западе. Дело дошло до уравнивания ответственности гитлеровской Германии и Советского Союза за трагедию 22 июня 1941 года. Об идентичности коммунизма и нацизма шла речь в резолюции, принятой в августе 2009 года в Вильнюсе на конференции ОБСЕ. Еще раньше ПАСЕ приняла резолюцию о преступности коммунизма. Ставят нацизм и коммунизм на одну доску.

Вот теперь и отстраняют Россию, правопреемницу Советского Союза, от освобождения Освенцима, а дальше, глядишь, и от Победы отстранят. Ведь получается что? Если СССР и имеет какое–то отношение к той войне, так скорее отрицательное, как страна–агрессор.

Почему же одним из главных объектов фальсификации антисоветчики все же избрали историю героического подвига советского народа, освободившего мир от «коричневой чумы»? Великая Отечественная война — это великое событие, уходящее в самый глубинный корень народной жизни, связанный с исторической памятью народа, соединяющий воедино прошлое, настоящее и будущее. Фальсификация же — это метод провести подмену самой сути народа. Позволим себе забыть или принизить подвиг тех, кто на фронтах Великой Отечественной войны и в тылу на временно оккупированной фашистами территории завоевывал Победу, отстаивал независимость Родины, — утеряем свою национальную идентичность.

Но как им, составляющим абсолютное большинство народа, бороться с этим агрессивным меньшинством? Как кричать, устоять и не опустить руки? Эту большую часть общества важно подбодрить и оживить. Сохранить память о тех людях, людских страданиях в войну и все то, что тогда было и происходило, означает, что мы должны научить молодое поколение видеть так, как ее видели и ощущали непосредственные участники. Именно через эту призму нам необходимо рассматривать каждый свой шаг, жест, слово. В любой другой концепции, кроме такого полного и абсолютного выражения понимания войны, неприемлемо. Это станет порукой тому, что мы сами, дети, внуки будем жить в нравственно–психологической атмосфере такой Беларуси, какую нам передало старшее поколение, а будущие поколения защитников отстоят и сохранят нашу страну.

Особенно много создано мифов в отношении начального периода войны. Мол, все не так. И струсили, и не подготовились, и прочее, и прочее. Поэтому для борьбы с фальсификацией предстоит разгребать и разгребать. Но начинать надо. Хотя и формы доказательств истины могут использоваться самые различные. Скажем, говорят о том составе руководителей государства: мол, струсили в первые недели войны, и это о людях, не раз уже ранее смотревших смерти в лицо и до революции, и в гражданскую, — просто бессовестно. Живописуют, как политическое и воинское руководство поддалось на уловки Гитлера, какой недальновидный политик и совсем не стратег Сталин, как много бед свалилось на советскую страну из–за его некомпетентности. Мол, нельзя не считаться с моральными травмами, нанесенными армии и флоту массовыми репрессиями, разгромом прекрасных командиров высшего звена («незаменимых военных талантов»). Якобы по этим причинам в начале войны Красная Армия «терпела поражения». Такие утверждения настолько укоренились в сознании, что никто не задумывается: а откуда тогда после тяжелейших потерь в принципе могли выдвинуться командиры батальонов, полков, корпусов, дивизий, армий? Откуда тогда у них вдруг появилось умение воевать и бить врага так, что этот опыт изучался и передавался десятилетиями во всех военных учебных заведениях мира? В архивах Главного управления кадров РККА имеются данные о командных кадрах (по возрасту, военному образованию и опыту службы). Почему бы их не привести в качестве обоснования истинного положения дел. Был бы предмет для обсуждения.

Односторонний упрощенный подход к причинам наших поражений в 1941 — 1942 годах неминуемо приводит к фальсификации всей истории Великой Отечественной войны. Хотя да, путь к Великой Победе пролег сперва через тяжкие поражения и утраты. Все это было.

В 1941 году у Красной Армии из имевшихся на 22 июня 1941 года 22,6 тысячи танков к концу года осталось 2,1 тыс., из 20 тыс. боевых самолетов — 5,4 тыс., из 112,8 тыс. орудий и минометов — около 12,8 тыс., из 7,74 миллиона винтовок и карабинов — 2,24 миллиона. К ноябрю 1941 года было потеряно 303 предприятия боеприпасов. К декабрю 1941 года немецкие войска заняли территорию, на которой проживали 77,6 млн. человек, здесь собирали 38% зерна, производили 68% чугуна, 58% стали, добывали 63% угля. Наши потери за 1941 год убитыми, пленными и без вести пропавшими составили около 3 миллионов человек. Огромные потери. В первые месяцы войны нам недоставало всего, в том числе даже стрелкового оружия.

Нельзя все же утрировать, уверяя, что так было во все годы войны. Как бы забывают, что собой представлял враг, во имя чего война велась. Но советоненавистникам этого, кажется, мало, и они высасывают из пальца мифические цифры. Мол, солдаты с одной винтовкой на десятерых буквально своими телами загородили Москву, а затем выстлали дорогу до Берлина. Если бы война состояла только из таких эпизодов, только из неудач, поражений, неумелых действий, она могла окончиться только поражением. Но ведь мы в действительности одержали победу!

Им же не вдолбишь, что в 1941 году было произведено 1.570.000 единиц стрелкового оружия, в 1942–м — 5.910.000, а в 1943–м — 5.920.000 винтовок, карабинов и автоматов. Потребности армии были удовлетворены в стрелковом оружии, а также во всем том, что было необходимо нашим воинам. Разве можно вдолбить то, что еще в 1929 году у Красной Армии имелось менее 200 танков (вместе с броневиками). В своих первых трех предвоенных пятилетках мы реализовали планы по индустриализации и заложили основы экономической победы в Великой Отечественной войне (в апреле 1929 года состоялась XVI партконференция ВКП(б), давшая страт советским пятилеткам).

Поразительно, но это же неопровержимый факт: во враждебном окружении, бойкотировавшем молодую советскую республику, за 11 лет была создана мощь, выдержавшая в войну удар почти всего европейского экономического потенциала. В течение только первой пятилетки было произведено свыше 5 тысяч танков.

На Курской дуге сражались 2 млн. человек, было задействовано 4 тыс. самолетов и 6 тыс. танков — в историю Курская битва вошла как крупнейшее танковое сражение за всю историю. Вторая мировая война, как и прогнозировалось советским руководством, стала войной моторов. И мы к такой войне подготовились.

Как не привести здесь слова выдающегося государственного деятеля, хозяйственного руководителя и ученого–экономиста, председателя Госплана СССР Н.А.Вознесенского, называемого «стратегом экономической победы над фашизмом и восстановления народного хозяйства», произнесенные перед войной. Он отмечал, что «в условиях начавшейся новой империалистической войны государственный план и содержание плана учитывают тот факт, что с технико–экономической стороны эта война есть война моторов и в значительной мере резервов, и в отношении выпуска продукции оборонной промышленности правительство исходило из простой истины: если хочешь, чтобы никакие «случайности» не застали ваш народ врасплох, порох держи сухим и не жалей средств на производство самолетов, танков, вооружения, военных кораблей и снарядов».

Нельзя как бы забывать, что собой представлял лютый враг, во имя чего война велась. Перед нападением на СССР Гитлер покорил 11 государств и сосредоточил в своих руках все их ресурсы. Агрессивная политика требовала от Германии тотальной милитаризации экономики. Поэтому приоритетное развитие в Германии и получила именно военная сфера. Бюджетные расходы на вооружение и военно–промышленный сектор выросли в 1933 — 1939 гг. на порядок. В то же время такая структурная перестройка экономики Германии требовала все новых акций агрессий в целях захвата и мобилизации ресурсов.

В 1939 — 40 гг. на основе шокирующих мир успешных прямых агрессий и мобилизации ресурсов своих союзников нацистская Германия смогла нарастить свой военно–экономический потенциал поистине скачкообразно. Ее территория за это время увеличилась в 6 раз, людские ресурсы — почти вчетверо. В результате оккупации и присоединения к фашистскому блоку ряда государств, военные возможности германской экономики увеличились более чем вдвое, а по производству электроэнергии, чугуна, стали, автомобилей, нефти и бокситов — более чем в 20 раз! В оккупированных странах Германия захватила огромное количество паровозов, вагонов, автомашин, других транспортных средств, а также вооруженного снаряжения, достаточного для укомплектования 180 дивизий. Станочный парк Германии к началу 1942 года превосходил советский парк вдвое. К работе на немецких предприятиях были привлечены более 2 млн. иностранных рабочих почти из всех стран Европы.

В одном только 1941 году Германия выпустила более 11.000 самолетов, 5.200 танков, более 7.000 орудий. Вместе с гитлеровскими полчищами в войне против Советского Союза участвовали и десятки дивизий других европейских стран. К июню 1941 года у нее было 8.500.000 военнослужащих, а у нас — 5.000.000 человек.

К лету 1941 года Германия развернула гигантскую военную машину. Немецкая армия была более мощной, чем наша. Она была лучше вооружена, лучше выучена, имела большой победоносный опыт. Командный состав и штабы были лучше подготовлены. Тем более нельзя не учитывать и такой фактор, как то, что фашистские войска имели опыт ведения победоносных военных действий, были «заряжены» на победу.

К началу войны новых самолетов и танков в Красной Армии было 10 — 20%. Промышленность СССР успела выпустить лишь 3.719 современных на тот период самолетов и 1.861 танк КВ и Т–34. Не хватило времени. У нас намного хуже обстояло дело с радиосредствами, не хватало тягачей для орудий. Немцы, имея намного больше автотранспортных средств, значительно превосходили нас в возможности маневрировать войсками.

К столице рвался лютый враг, уверенный в том, что вскоре он будет праздновать в ней победу. Да, полагаясь на временное превосходство в производстве вооружений, Гитлер и его генералы в основу своей стратегии блицкрига взяли активное использование танков и самолетов. Мощные германские соединения бронетехники, поддержанные с воздуха авиацией, прорывали оборону и выходили глубоко в тыл своего противника. Так было везде в Европе на Западном фронте. Первоначально это же им удавалось и на советской территории летом и осенью 1941 года. Острие танкового клина немцев все же сломалось у нас.

Но, объективно говоря, понимая, что представляла собой фашистская армия, устоять перед их ударами в первые месяцы было просто невозможно.

В тот отрезок истории нашей бывшей общей страны были дни, часы и минуты, когда вопрос стоял предельно определенно, можно сказать, смертельно определенно: быть или не быть. В условиях отступления наших войск требуемое регулярное снабжение нашей армии оружием, боеприпасами, продовольствием и обмундированием, особенно теплым в ту суровую зиму 1941 года, выросло в, казалось бы, неразрешимую проблему, что грозило катастрофой. Помощи ждать было не от кого. О чем можно говорить, если США и Великобритания считали, что Германия будет занята минимум месяц, а максимально, возможно, три месяца разгромом Советского Союза. Вопрос можно ли, и если да, то чем помочь СССР, даже не ставился.

Как же это мы выстояли? Откуда же это взялось, все необходимое?

Только для обмундирования требовались горы и горы одежды, тысячи железнодорожных вагонов, миллионы рук, изготавливавших его. А котелки, миски, ложки, фляжки? Откуда же взялось все это и остальное?

Люди, облеченные властью, просто обязаны были немедленно и одномоментно разрубать узловые вопросы. Надо было выправлять положение там, где оно оказывалось особенно тяжелым. Приводить в чувство бегущих. Возвращать в окопы. Это было необходимо для спасения Родины, то есть матери нашей. Цены здесь просто не может быть. Значение имеют только победа и усилия по ее достижению. В противном случае — утрата самого бытия национальной государственности. Обвинять в якобы нечеловеческой жестокости применяемых мер? А что говорили бы, проиграй мы тогда войну.

Экономика — материальное обеспечение, а также духовно–нравственное состояние общества, фундамент любых крупномасштабных военных действий, и об этой стороне Победы над фашизмом надо вспоминать и обстоятельно проанализировать, включая опыт управления экономикой в годы войны. Война продемонстрировала, что размер территории имеет значение лишь в том случае, если все ресурсы, особенно человеческие, могут быть эффективно мобилизованы, что, в свою очередь, напрямую зависит от условий и возможностей существования экономического потенциала. И мы, несмотря ни на что, включая поражения в начале войны, все же подготовились к такой войне на истощение, создали соответствующую экономику, более приспособленной оказалась и наша политическая система. Но главное — подготовили к войне народ.

Несмотря на то что к началу войны, как было уже показано, на вооружении нашей армии имелся сравнительно небольшой процент новых образцов танков, самолетов, тем не менее главная задача уже была решена: наша промышленность могла начать массовый серийный выпуск именно новейшего на тот период вооружения на сложившихся производственных процессах. Но еще и еще раз готов повторять о главном факторе, определившем нашу Победу. Победа была в первую очередь победой именно советского народа и коммунистической системы. Это потому и породило такое количество героев и подвигов, которых не знала мировая история. И когда мы говорим, что сегодня необходима защита Великой Победы от фальсификаторов, то мы должны быть особенно непримиримы к тем, кто осуществляет идеологическую ревизию.

В годы Великой Отечественной войны ВКП(б) была не просто организующей силой общества в борьбе с фашизмом, но и самым авторитетным участником этой борьбы. О ее авторитете свидетельствует рост членов компартии.

Лучшие представители народа демонстрировали готовность быть вместе с партией. На фронтах войны погибли более 3 млн. коммунистов, следовательно, около 35% от числа боевых потерь (около 8,67 млн. человек), павших на фронте, составляли коммунисты. ВКП(б) безусловно необходимо называть сражающейся партией.

В первые несколько месяцев Великой Отечественной войны руководству СССР пришлось решать уникальную задачу массового перемещения производительных сил из западных районов, оказавшихся под угрозой оккупации, на восток. Предстояло перебазировать с прифронтовых территорий миллионы людей, огромное количество материальных ценностей, оборудования и скота, а также в кратчайшие сроки развернуть на новых местах, находящихся за тысячи километров от прежних, выпуск продукции, необходимой стране и армии. Прецедентов этому в мировой истории не было.

Вот некоторые статистические данные, характеризующие беспримерную масштабность этой акции. С июня по декабрь 1941 г. из районов, которым угрожала оккупация, были эвакуированы 2.593 предприятия, причем уже в первые три месяца войны удалось переместить 1.523 крупных, включая 1.360 оборонных, в том числе на Урал — 455, в Казахстан и Среднюю Азию — свыше 250, в Западную Сибирь — около 210.

Причем следует отметить, что перебазирование промышленности осуществлялось в соответствии с постановлением ЦК ВКП (б) и СНК СССР от 27 июня 1941 года (!) «О порядке вывоза и размещения людских контингентов и ценного имущества».

В таком состоянии великого «исхода» миллионов людей и переброски гигантских материальных и человеческих ресурсов страна жила несколько месяцев. Как же управленческая система справилась с этим потоком? 

16 августа 1941 года Госпланом СССР был принят военно-хозяйственный план на IV квартал 1941 г. и на 1942 г., которым особое значение придавалось плановым обоснованием рационального размещения предприятий, чтобы не только как можно быстрее ввести в строй эвакуированные предприятия, но и избежать ненужных потерь, а также предусматривалось увеличение производства на эвакуированных промышленных предприятиях на новом сырье и топливе в новых условиях работы транспорта и снабжения, возможностями для кооперирования обеспечения рабочей силой.

Вся работа народного хозяйства, в том числе перебазирование значительной его части на восток, была сразу поставлена в строгие плановые рамки. Сложность планового обеспечения этого процесса нельзя переоценить. Дело заключалось не только и не столько в том, чтобы к прибытию эвакуируемых предприятий успеть построить заводские корпуса, а в том, что в своем большинстве эти предприятия являли собой машиностроительные заводы, функционирующие в системе разветвленной кооперации. А значит, предстояло, во–первых, обеспечить максимально возможную синхронность ввода в действие на новых местах заводов–смежников. Во–вторых, в предельно короткие сроки переключать в случаях крайней необходимости выпуск многих комплектующих изделий, производившихся на эвакуированных, но еще не вступивших в строй заводах, на собственно тыловые предприятия.

Но все это смочь реализовать было бы невозможно без соответствующих человеческих ресурсов, без их профессиональных качеств и духовно–нравственного воспитания. Ныне оспаривается такой фактор победы СССР над Германией, как высокий уровень доверия к государственно–политическим руководителям. Без этого доверия и всеобщей поддержки граждан тогдашние власти вряд ли сумели бы поднять массы на поистине титанические трудовые и ратные героические свершения. И надо, наконец, сказать правду о том, что из труднейших условий, в которых тогда оказались, можно было выкарабкаться только благодаря коммунистической системе.

Эта сложнейшая плановая задача была успешно решена. Практически все эвакуированные заводы уже в первом полугодии 1942 г. работали на полную мощность, хотя еще в начале года многие из смежников–поставщиков либо находились «на колесах», либо только достраивались на новых местах.

Массовая эвакуация производственных мощностей в условиях начавшейся войны оказалась непосильной, например, для такой страны, как Франция, значительная часть которой тоже была быстро оккупирована противником. Французы, кто как мог, уходили с занятых территорий, а промышленность в целости и сохранности доставалась противнику.

По оценке известного английского публициста А.Верта, «эвакуацию промышленности во второй половине 1941–го и начале 1942 г. и ее «расселение» на востоке следует отнести к числу самых поразительных организаторских и человеческих подвигов Советского Союза во время войны».

Таким образом, важнейшим фактором рассматриваемой Победы над гитлеровской Германией как раз и стала созданная в СССР уникальная система планового управления советской экономикой как единым и целостным народно-хозяйственным комплексом. Госплан СССР превратился в оперативный штаб военной экономики. Необходимо только добавить, что без гениального плана ГОЭЛРО не было бы этой великой индустриализации, которая и заложила экономические основы Победы в мае 1945 года.

Все это и позволило за декабрь 1941 — январь 1942 гг., казалось бы, сделать невозможное, но наши войска перешли в контрнаступление и отбросили «непобедимый вермахт» на 100 — 120 км от Москвы. Первое столь крупное его поражение потрясло мир. Провал операции «Тайфун» знаменовал необратимый крах доктрины, с которой германский фашизм начинал глобальную войну и с успешным претворением которой в череду эскалирующих агрессий связывал все свои расходы. Запасного варианта ведения войны на выигрыш нацистский рейх не имел. После московской битвы вермахту предстояло вести совершенно новую — по неудобным для него правилам — войну, забыв пору безнаказанности.

Сумели добиться той первой победы над врагом, перед которым подняли дрожащие руки вверх европейские государства. Почему же резвые обличители не хотят вспоминать об этом?

В последнее время появилось много публикаций, подкрепляющих тезис о решающей для «победы 1945 года» экономической роли «помощи союзников».

Но согласитесь, что элементарно и абсолютно необходимым условием для оценки экономической роли поставок по ленд–лизу является сопоставление объемно–структурных и качественных параметров этих поставок и продукции, произведенной в самом Советском Союзе. Причем сопоставление следует проводить и за годы войны в целом и в погодовом разрезе.

Основная часть этих поставок пришлась не на самые страшные для СССР 1941 — 1942 гг., а на 1943 — 1944 гг., т.е. на этап завершения коренного перелома в Великой Отечественной войне и реализации Красной Армией стратегии наступления.

Поэтому имеются все основания, и это необходимо подчеркивать, что на определяющую роль в экономической победе СССР над Германией фактор ленд–лиза ни в этом обеспечении, ни тем более в Победе в целом претендовать никак не может.

С учетом даже приведенных факторов и обстоятельств можно, уверен, прийти к выводу, что наши первые действительно тяжелейшие поражения и потери ничуть не принижают ни советский народ, ни Красную Армию, ни ее полководцев, ни Верховного главнокомандующего. Наоборот! Слава их тем больше, чем яснее понимание, какие неимоверные трудности пришлось преодолеть.

И следующим выводом в заключении полагаю возможным обобщить. Создадим у соотечественников верный взгляд на собственную историю и понимание основных, обусловивших ее обстоятельств, страна сохранит свою идентичность и не сдаст еще через десятки лет то, за что отдано и заплачено миллионами жизней. Без пресечения антисоветизма, что равно антипатриотизму — «пятая колонна» будет ждать своего часа. К тому же он исторически несправедлив и несет в себе угрозу безопасности. Хочет кто–то или не хочет, но советские достижения должны быть признаны. Иные перспективы у нас не очень хорошие. Жизнь этого требует и заставит.

Минск.

Советская Белоруссия № 99 (24729). Четверг, 28 мая 2015