Как изменился туризм в Беларуси

Беларуси есть что показать, но каким может быть туристический бум и как готовиться к приему гостей, мы поняли только во время майского чемпионата мира по хоккею, когда минские улицы наводнили толпы разноязычной публики. Амбиций у нас много: хотим быть туристическим центром. Скажем, как Варшава или Киев. Получается ли? Иностранные гости (соседи–россияне не в счет) на наших улицах — еще не правило. Даже в советские годы их визуально было больше. В проекте «Хронотоп» писатель Владимир Степан и журналист Дмитрий Умпирович продолжают сравнивать эпохи.


— Впервые с иностранными туристами, вернее, с туристкой, я столкнулся — подумать только, уже 45 лет прошло! — в далеком 1969–м. Дело было в маленьком городском поселке. Тогда, Дима, среди моих сверстников–подростков существовала странная мода. Мы все переписывались с детьми из–за рубежа. Откуда брали адреса, где доставали, — сейчас и не вспомнить. Мне писала Марыся из польского портового города Гдыня. Моему приятелю Вовке — мальчишка из Чехословакии, а вот его одноклассница дружила с девочкой из ГДР. Мы бросали в ящики конверты «авиа». Верили: они долетят до адресата быстрее. Трудно сегодня сказать как, но той самой немецкой девочке разрешили приехать в СССР, в наш маленький «гэпэ». Приезд назначили на зимние каникулы. Вот тут и началось самое удивительное. Томка жила в соседнем доме в трехкомнатной коммуналке. Соседей быстро куда–то переселили. Появились рабочие. Начался ремонт. Покрасили подъезд до второго этажа, переклеили в квартире все обои, привезли два холодильника, два телевизора, «стиралку», ковры, посуду, еду, книги. Обычная затрапезная коммуналка преобразилась. Мы под разными предлогами бегали смотреть. Помню, как я, чтобы попасть в роскошные хоромы, подносил портфель Томкиной сестре. Обычная семья — родители работали на заводе — получила кучу инструкций, а дети — новенькие лыжи и коньки. Приехала немка — ничем не примечательная девочка в сером пальто, вязаной шапке, очках. Ее, как водится, возили в Гомель на экскурсии, развлекали как могли. Когда иностранка уехала — ковры, холодильники и прочие радости увез грузовик. Даже лыжи с коньками забрали... Зато мы показали, что советские люди живут хорошо.

— А кто, Владимир Александрович, определяет, что значит «хорошо»? Мы стремимся выглядеть, как они, а туристов интересует другое. Они платят деньги и приезжают сюда, чтобы увидеть аутентику, — то, чего нет у них. Специалисты в области агроэкотуризма из раза в раз рассказывают одну и ту же историю: про хозяина одной из усадеб, к которому каждый год на постой приезжали немцы. В его старенькую хатку, с туалетом на улице, сеновалом, печкой, дровами, мухами и комарами. Оставляли за это «удовольствие» хорошие деньги. Мужик немного разбогател и к их очередному появлению сделал в хате евроремонт. Что–то из разряда сайдинг–плитка–стеклопакеты–душ–гипсокартон–ламинат. Немцы приехали, посмотрели и развернулись обратно. Мол, таких радостей и у них на берегах Рейна хватает. А вот того деревенского духа, быта уже давно днем с огнем не сыщешь. За ним и ездят. Есть надежда, что наши сообразили: удивлять нужно, простите за тавтологию, удивительным колоритом, а не банальщиной.

— И в годы моей молодости, Дима, пытались удивлять. Но по квартирам организованных туристов, ясное дело, старались не возить. И встречи с местными специально обученные люди ограничивали. Как бы кто чего лишнего не сболтнул. Да и боялись, что нашего соотечественника могут при помощи жвачки, джинсов или майки с какой–нибудь чудной надписью и картинкой завербовать. Программа пребывания была казенная, идеологически выверенная до последней запятой. Домик первого съезда РСДРП, мемориальный комплекс «Хатынь», Курган Славы, Брестская крепость и иногда какой–нибудь завод, где клепали тракторы, комбайны, станки. Экскурсовод жужжал не переставая о преимуществах социалистического строя, о ВВП на душу населения, о миролюбивой политике Советского Союза, о бесплатной медицине, образовании и о самой прогрессивной стране на планете Земля. Кормили туристов в специальных ресторанах, жили они в определенных гостиницах...

— Нынче же — вози куда хочешь, заселяй куда хочешь. Хоть к себе домой. Это даже приветствуется. Существуют целые международные программы. Списываешься, знакомишься, договариваешься, встречаешь, принимаешь. Вот и я возил год назад по Беларуси двоих иностранцев — девочку из Голландии и парня из Китая. В «СБ» я рассказывал об этом. Хотел было показать им традиционный маршрут — Мир, Несвиж, Новогрудок. Только носы поморщили. Мол, замков и дворцов они видели–перевидели. В Западной Европе своих хватает. Культура в общепринятом понимании этого слова моих попутчиков тоже не заинтересовала. Сидели и зевали, пока перед ними тети в национальных костюмах песни пели. Развеселили иностранцев немного, только когда вместе с ними в пляс пошли. А вот нетронутую природу те оценили сразу и безоговорочно. Охали и ахали: фотоаппарат из рук не выпускали, всю Красную книгу перефоткали. Нет у них ни болот с трясиной, где клюква среди мха краснеет, ужи туда–сюда снуют, ни лесов непроходимых, ни таких озер, как у нас. Не зря орнитологи всего мира нашу Беларусь любят...

— А вот Советский Союз не то чтобы любили, но всем было жутко интересно посмотреть: что же там, за «железным занавесом»? Наверное, точно такой же интерес сейчас к Северной Корее. Туристов в 80–е годы приезжало много. Чтобы оценить масштаб, достаточно было подойти к гостинице «Юбилейной» — к «Интуристу». Наверное, ты, Дима, видел, как за рубежом рядом с туристическими автобусами крутятся назойливые продавцы сувениров. Точно так же у нас в Минске возле иностранцев вертелись многочисленные фарцовщики. Некоторые даже английский язык знали. Происходил обмен: значки — на жвачку, джинсы — на деньги. Периодически устраивались облавы. Прямо на улице, а иногда в туалетах отеля. Вот именно поэтому — из–за возможности заиметь дефицитный товар — в туристический бизнес пробиться было сложно. Человека проверяли до пятого колена. Брали всевозможные подписки, обязательства. Но тем не менее... Фарцовка процветала. Ведь джинсы, купленные у иностранца за 30 советских рублей, можно было продать за 150. А в те времена это была зарплата инженера.

— А теперь мы, Владимир Александрович, стали открытой страной. Приезжай — иди куда хочешь. Никто тебя не остановит, никто не задержит. Но визу при этом получить, возмущаются иностранцы, — настоящая головная боль. Слишком уж лихо закручена бюрократическая процедура. Да и дорого. Раньше ведь как было? Как в Египте. Визу ставили прямо в аэропорту. Теперь же этой привилегией могут пользоваться лишь граждане тех стран, где нет нашего консульства. Вот и выбирают туристы соседние государства. Не то чтобы там лучше и интереснее, просто они доступнее. А наши «иностранцы» — это соседи–россияне. Заполонили санатории, агроусадьбы и даже столичные гостиницы. Кстати, об отелях. Особенно провинциальных, которых и так в нашей стране — раз–два и обчелся. Смотришь на их работников — и стыдно иногда становится. Ни говорить не умеют, ни обслужить не могут. Даже улыбнуться не хотят, а если и улыбаются, то как–то вымученно. А это, между прочим, одно из первых впечатлений от нашей страны. Оно, увы, и запоминается...

— Хорошо помню, как во время перестройки — в конце 80–х — мы снимали на Браславщине кино. Жили в гостинице. Туда вдруг приехали итальянцы. На джипах, со своими охотничьими собаками, ружьями, в камуфляже. Местные жители смотрели на заезжих охотников широко открытыми глазами. Для них это было диво дивное, наши люди были готовы разбиться в лепешку, чтобы им угодить. Прошло почти 30 лет. Сейчас иностранцам никто не удивляется. Даже мой деревенский сосед Миша, который катает их на телеге с дутыми колесами, уже не отличает француза от итальянца, немца от голландца. Гости смеются и Мишу фотографируют. Миша с удовольствием позирует. Он как истинный белорус гостеприимен. И это гостеприимство остается тем самым хронотопом, связывающим пространство и время.