Завтра грядет очередная годовщина Октябрьской революции, в преддверии которой в Минске прошло еще одно важное для коммунистов событие — XXXV съезд СКП–КПСС. И пусть идеологические противники по сей день ломают копья по вопросу отношения к большевистской доктрине, ее исторического значения отменить нельзя. Как нельзя вычеркнуть из истории и тот факт, что именно в Минске, на берегу реки Свислочь, было заложено будущее нашей прежней общей страны: в доме 133 по Захарьевской улице с 1 по 3 марта 1898 года проходил 1–й съезд Российской социал–демократической рабочей партии.
Минский Дом-музей в год 900-летия города. 1967 год. На счет архитектора, восстановившего этот домик, - советский павильон международной выставки в Страсбурге, здание Гидрометеоцентра В Минске, жилой дом в Москве
Казалось бы, вся подноготная этого бревенчатого домика, расположенного близ площади Победы и воспетого многими поэтами, должна быть известна. Однако белых пятен в истории зеленого домика оказалось немало. До 1923 года о нем не вспоминали вообще: все 9 участников 1–го съезда являлись социал–демократами прозападной ориентации, так и не примкнувшими позже к большевикам. Возможно, личное присутствие Ленина смогло бы пошатнуть ориентацию делегатов, но Ильич на момент проведения съезда находился в ссылке. Этот факт также сыграл в раннем СССР не в пользу минского мероприятия.
Не способствовала его популяризации и дальнейшая судьба делегатов. Двое из них — Натан Вигдорчик и Арон Кремер — от революционной деятельности вскоре отошли. Избранные членами ЦК РСДРП Борис Эйдельман был репрессирован в 1939–м, а Степан Радченко оказался сыном капиталиста из Конотопа и умер за 6 лет до революции. Александр Ванновский активно выступал против Ленина, высмеивал коммунизм и дожил до 1967 года, но... в Токио. Киевлянин Павел Тучапский, не сделав партийной карьеры, закончил жизнь простым библиотекарем, минчанин Казимир Петрусевич — адвокатом в Польше. Журналист Абрам Мутник эмигрировал в Германию, а часовщик Шмуэль Кац закончил жизнь в Нью–Йорке. О том, как шел съезд в Минске, вспоминает историк Альберт Максимов:
— Главной целью было создание партии. По этому вопросу споров не было, партию создали. Зато споры возникли из–за ее названия. Слово «рабочая» первоначально не нашло поддержки у делегатов: откуда рабочие–то? Единственным рабочим был часовщик Кац. Лишь после съезда решением двух членов ЦК (из трех избранных) все же в название созданной партии включили слово «рабочая».
И все же советская власть остро нуждалась в своих символах. В январе 1923–го вышло постановление о признании исторической ценности минского дома, а 14 марта того же года, в день 25–летия 1–го съезда РСДРП по новому стилю, был торжественно открыт и сам Дом–музей — с аутентичной стеклянной террасой, двумя изразцовыми печами и крашеным полом. На церемонии присутствовали один из делегатов — Борис Эйдельман, а также хозяин ставшей легендарной квартиры, бывший служащий Либаво–Роменской железной дороги Петр Румянцев. Экспозиция заняла одну комнату, остальная часть румянцевского дома вплоть до Великой Отечественной войны оставалась жилой. В начале 1920–х здесь даже жили Змитрок Бядуля и Янка Купала.
Кстати, общепринятое в советское время название этого домика — румянцевский — также весьма условно и исторически неверно. Дело в том, что семья технического контролера железной дороги лишь снимала половину дома у мещанки (по другим сведениям — дворянки) Франтишки Ржецкой. Но насколько символичным выглядело зарождение РСДРП — предвестника Коммунистической партии — в рабочей квартире, столь нелепо выглядело бы в качестве места ее появления мещанское, а тем более дворянское гнездо! Между тем сам хозяин квартиры на заседаниях съезда даже не присутствовал. Но дом, где он снимал квартиру, для нелегальной встречи был в самом деле хорош: румянцевские окна выходили на тихую Госпитальную (ныне Коммунистическую) улицу и в густой прибрежный лес. А почти напротив, через улицу, располагалось отделение конной жандармерии. Проведение нелегального мероприятия буквально под окнами полиции — это было красиво!
Таким образом, пусть и в слегка искаженном виде, наша страна обрела один из старейших на сегодня музеев. Во время Великой Отечественной войны дом сгорел при бомбежке. В 1948 году к его восстановлению приступил Иван Володько — первый наш зодчий, получивший образование уже в советское время и прославившийся в 1925 году на Всемирной художественно–промышленной выставке в Париже. Позже по проекту этого талантливого уроженца Минского уезда будут построены советский павильон для международной выставки в Страсбурге, здание Гидрометеоцентра в Минске, жилой дом на углу московских Маросейки и Армянского переулка — аккурат у нынешнего нашего посольства в России. А тогда, в послевоенном Минске, Володько скрупулезно изучал сохранившийся фундамент дома и различные документы, позволившие восстановить точную планировку и архитектурные детали здания. В 1953–м отстроенный заново домик сдвинули в сторону (главный проспект города расширялся), а год спустя здесь была воспроизведена обстановка полувековой давности. Тогда же здесь появились патефон и часы с кукушкой, стилизованная под керосиновую лампа и подсвечники, готовальня и альбом с семейными фотографиями — вещи, бережно сохраненные семьей Румянцевых. Эти раритеты ежегодно осматривали до полумиллиона посетителей, среди которых были генеральные секретари ЦК КПСС Леонид Брежнев и Михаил Горбачев, руководители зарубежных компартий Вальтер Ульбрихт, Морис Торез, Фидель Кастро, Хо Ши Мин, Тодор Живков. Во время приездов в Минск квартиру Румянцева посещали Михаил Калинин, Анатолий Луначарский, Анастас Микоян. Бывал тут и «трибун советской эпохи» Владимир Маяковский. А снаружи исторический дом два года наблюдал из окон и с балкона своей квартиры мало кому еще известный Ли Харви Освальд...
— Дом–музей I съезда РСДРП, мимо которого многие минчане проходят равнодушно, для иностранцев — удивительное открытие, — отмечает автор литературного проекта «Минские историйки» Михаил Володин. — Как–никак весь ХХ век для мира прошел под знаком этого домика.
Конечно же, сегодняшний поток посетителей не идет с советским ни в какое сравнение, и все же... В книге отзывов «домику у Свислочи» — автографы туристов из Китая, Польши, Германии, Израиля, Швеции, Франции. Сотрудники вспоминают, как 5 лет назад здесь побывала супруга посла ЮАР. В Доме–музее I съезда РСДРП она нашла ветви своего родословного древа. А вот современное международное социал–демократическое движение свой «профильный» музей игнорирует. Разве что предлагают его сотрудникам распространять свои социал–демократические газеты и литературу, но безуспешно: минский музей давно отказался от пропаганды, сконцентрировавшись исключительно на культурно–просветительской работе. В том числе с использованием высоких технологий: второй год у музея имеется собственный QR–код, позволяющий заполучить в своем мобильном телефоне личного гида по всей экспозиции.
...Одна из городских легенд повествует о минском бухгалтере, закопавшем в первые дни Великой Отечественной войны перед эвакуацией на Восток семейные ценности — золото и около 5 кг серебряной утвари — и обнаружившем в середине 50–х на этом месте... перенесенную из–за расширения проспекта «румянцевскую» избу. Если это так, то Дом–музей I съезда РСДРП представляет собой отнюдь не только историческую ценность.
osipov@sb.by
Советская Белоруссия №213 (24594). Четверг, 6 ноября 2014.
