Прошлое, как и свое небо, человек носит в себе. У одних оно хранится в кладовых памяти за семью замками. У других — наоборот: открытое от края и до края, как ромашковый луг, умытый росой. Пройтись по нему — радость великая. Особенно если этот луг принадлежит человеку, которого знаешь много лет...
Константин Михайлович Платонов в белорусском комсомоле — личность легендарная. В Витебском обкоме комсомола он начинал с инструктора. А через 10 лет стал первым секретарем ЦК комсомола республики. «Первый» в его комсомольской биографии повторится многократно: первый секретарь Железнодорожного райкома комсомола г. Витебска, первый Витебского горкома, первый Витебского обкома, первый Центрального комитета ЛКСМБ... Стремительный рост. И в то же время последовательный. Он не перескакивал через 2 — 3 ступеньки — лишь бы взобраться наверх. Такой взлет, как правило, чреват последствиями: и падать страшно, и двигаться некуда. И повисает горе–карьерист между небом и землей.
Не будь этих ступенек, вряд ли Платонов имел бы тот запас прочности, который позволял бы ему чувствовать себя на своем месте. Знания и волю он черпал из гущи жизни. Так уж повелось, что люди испокон веков нуждались в вожаках. Это заложено в природе человека. Поэтому потребность в них была и всегда будет. Но по своему хотению лидером вряд ли станешь. И кого–то назначить им не получится. Быть лидером — это редкий талант. Константин Платонов, несомненно, обладает им. За ним шли. Ему верили. Сдержанный, в меру эмоциональный он не командовал, а подсказывал комсомольским работникам, как им жить и что делать. Но спрашивал сполна: без поблажек и скидок на обстоятельства. Перед высоким начальством не заискивал. Умел всегда отстоять свою позицию. И человека, если он этого стоил. Правдивость и бесстрашие — главное в его характере. На генном уровне Платонов не способен быть предателем. Для всех, кого сводила с ним судьба, он — настоящий мужик. Простой, понятный и человечный...
Беседовать с Константином Михайловичем — одно удовольствие. Правда, он больше рассказывал о людях, которые, как маяки, дарили ему свой свет. Но однажды мне повезло услышать монолог Платонова. В нем было все: и время, и люди, и сам герой...
— Отец мой Михаил Александрович Платонов — военный летчик. Летал на штурмовиках Ил–2. Когда отец воевал в Испании, меня еще на свете не было (родился я в Витебске в марте 1940 года). Потом у отца была Финляндия. Китай. Великая Отечественная война. С первого дня и до Великой Победы. Корея... Судьба была милостива к отцу. Его самолет не раз сбивали. Не однажды он получал ранения. Но в плен советский летчик не попал ни разу. Маме Марии Ивановне досталась тяжелая доля. Вся ее жизнь — сплошное ожидание. Мучительная тревога — жив ли муж? — не покидала ее ни днем, ни ночью...
Эвакуировали меня с мамой в город Канск Красноярского края. На станции Сулёмка Нижнеингашского района была школа. Вот туда я и пошел в первый класс. Свою первую учительницу Екатерину Орестовну Орехову помню и по сей день... А потом был Сахалин, куда отца перевели на новое место службы.
Поселок Тихменево Поронайского района, где я окончил среднюю школу, шахтерский. Народ там жил с размахом. Деньги–то зарабатывали большие. С учебой у меня проблем не было. Но вредные мысли иногда посещали мою голову: «А зачем учиться, если можно на шахте заработать шальные деньги?! Или пойти в рыбаки. А можно и с геологами...» Отец уловил мое настроение и пристроил меня на лето к геодезистам. Ох, и натаскался же я с рейкой по горам и долам! Она, треклятая, по ночам мне снилась. В деньгах особой нужды не было. Зарабатывали все прилично. Да и продуктами хорошо снабжали. Дороже денег было то, что я учился жить по законам рабочего коллектива. Что подчинялся руководителю. А это всегда трудно. На следующее лето я уже работал с теодолитом. Тут надо было больше действовать головой, а не руками. Делать сложные расчеты без знаний математики, геометрии, тригонометрии, физики — никак не получится. Наглядный урок я получил. В школе как следует подналег на эти предметы. И экзамены сдал на 5 баллов. За два лета прошел я с геодезистами от южного мыса Крильон до мыса Оха на севере. Путь немалый: более тысячи километров.
Попробовал я и шахтерской романтики. Но стоило спуститься в забой, как сразу понял: не мое. Оказалось, что у меня клаустрофобия. Тут уж ничего не попишешь... Не миновала меня и рыбацкая одиссея. Была она, правда, короткой, но весьма содержательной. Рослый, крепкий, я выглядел старше своих 16. Вот и взяли меня на сейнер. По штату я значился кок–матросом.
Капитаном сейнера был кореец. Он обладал удивительной способностью определять, где могут быть косяки рыбы. Поднимется в «гнездо» на матче. Долго всматривается в горизонт, а потом дает команду, какой взять курс. О таланте капитана на флоте знали все. И не спускали глаз с нашего судна, чтобы пойти следом. Но кореец был хитрый. Мы шли ночью, погасив топовые огни. Капитан никогда не ошибался. Рыбы мы брали столько, что загружали сейнер под самую завязку. За путину я заработал 20 тысяч рублей (на «большой земле» за эти деньги можно было купить две «Победы»). «Новичок всегда проставляет команде, — поучали меня бывалые рыбаки. — Традицию нельзя нарушать». Я проставил. Да так основательно, что все мои деньги остались в ресторане. Рыбаки — народ простой и грубоватый, но в благородстве им не откажешь. Скинулся каждый из команды по тысяче — вот и вернулись мои денежки обратно...
Выпускные экзамены я сдал почти на «отлично». Испытывая интерес к точным наукам, решил поступать на физико–математический факультет Южно–Сахалинского пединститута. Но проучился там всего лишь год. Отец уволился из армии, и мы вернулись в 1959 году в Витебск. Ни жилья. Ни работы. Сняли на улице Чернышевского баньку. Там и обитали. Отец с трудом устроился на почту сопровождать ценные доставки. А я продолжал учебу уже в Витебском пединституте. Много занимался спортом и весьма успешно. А когда получил диплом, направили меня в Бигосовскую среднюю школу Верхнедвинского района. Учителей в школе не хватало катастрофически. И пришлось мне стать педагогом–многостаночником. Преподавал я алгебру, физику, геометрию, тригонометрию, астрономию, немецкий язык. Даже автоделу обучал ребят. Правда, моя бурная педагогическая деятельность была непродолжительной. В 1963 году меня призвали в армию. Служил в танковых частях. Командовал взводом.
Пятнадцать лет моей жизни (1965 — 1980 гг.) отданы комсомолу. Для меня эти годы, как имя существительное. Все остальное — прилагательное. Комсомол — не работа, а служение. А чтобы служить, мало знать. Надо иметь веру, любовь и убеждение. Наверное, и в моем становлении, и в обретении жизненной позиции что–то могло быть иначе, если бы судьба не свела меня с такими замечательными людьми, как П.Машеров, А.Аксенов, В.Бровиков, В.Пискарев... В моей жизни они сыграли исключительную роль.
Мне выпало счастье работать под руководством П.Машерова. По праву называю себя и его воспитанником, и соратником. Первая встреча с Петром Мироновичем живет в моей памяти во всех деталях и красках. А произошла она осенью 1969 года на колхозном поле. Решением бюро обкома партии меня назначили ответственным за уборку урожая в Оршанском районе. Погожий денек. Теплынь. В лесу полно грибов. На поле, к которому я подъехал, студентки копали картошку. Смех. Веселые голоса. И вдруг из–за леса вынырнул вертолет и пошел на посадку. «Не вовремя я здесь оказался», — мелькнуло в голове. Увидев Петра Мироновича и руководителей области, студентки зааплодировали. Собрались люди. Петр Миронович, выслушав пояснения председателя облисполкома П.Рубиса, поинтересовался, кто от обкома партии отвечает за уборку в районе. «Первый секретарь обкома комсомола Константин Платонов», — ответил Петр Ефимович и указал на меня. Ноги сразу стали ватными. Подхожу к Петру Мироновичу. Он протянул руку, поздоровался и, как это только он умел делать, улыбнулся. «Ну, Константин, рассказывай, какая тут обстановка...» Коротко, сжато обрисовал ситуацию. Практика подобных докладов у меня была. Я прошел школу Александра Никифоровича Аксенова, первого секретаря Витебского обкома партии. Петр Миронович выслушал меня, не перебивая. А потом мы отошли в сторонку. На убранном поле там–сям белели клубни. «Много остается картошки. Почему не перепахали поле?» — «Не успели, Петр Миронович». И вдруг без всякого перехода он спрашивает мое мнение о животноводстве в районе. Общей ситуацией я владел. Но ответы дал не на все вопросы. «Животноводства ты не знаешь. Да и в экономике не силен», — сказал в заключение Петр Миронович. Внутри у меня что–то оборвалось. «Ну вот и закопали тебя, парень», — подумалось мне. А когда прощались, Петр Миронович с какой–то лукавинкой в глазах посмотрел на меня и говорит, обращаясь к Аксенову: «Если у тебя, Александр Никифорович, так все кадры подготовлены, как этот комсомолец, то вы на верном пути».
С легкой руки Машерова слово «комсомолец» крепко пристало ко мне. И скажу честно, я гордился этим. А сколько незабываемых встреч было с Петром Мироновичем в мою бытность первым секретарем ЦК комсомола. И каждая из них для меня — событие. Проявляя исключительное радушие и уважение к своему собеседнику, Петр Миронович умел не только его выслушать. Он сопереживал, искал выход из положения. А в отдельных случаях решал сам. Стоило Петру Мироновичу позвонить первому секретарю ЦК ВЛКСМ Б.Пастухову — и проблема обучения комсомольских кадров решилась. При ЦК ЛКСМБ была создана Республиканская комсомольская школа. Одна из первых в Советском Союзе.
Петр Миронович одобрил мое желание учиться в Академии общественных наук при ЦК КПСС. Сказав при этом: «Учиться надо, заучиваться нельзя. Даю два года на то, чтобы и академию окончить, и диссертацию защитить». Я выполнил... Не стало Петра Мироновича — и многое в жизни республики, да и в судьбах людей повернулось по–другому...
Вот еще что. Беларусь — единственная республика из бывшего Советского Союза, где существует государственная политика по отношению к молодежи. И это радует. Значит, те славные дела, чем по праву гордится комсомол, не списаны в историю.
Не думал, не гадал, что моя судьба способна на такой крутой вираж. После Академии общественных наук меня направили на работу в Министерство внутренних дел. Сначала заместителем, а потом и первым заместителем министра. Я вынужден был заниматься делом, о котором не имел ни малейшего понятия. Спасибо комсомолу: воспитал он в моей душе и стойкость, и мужество, и стремление быть победителем.
У победы, как известно, сотни отцов. А поражение — всегда сирота. Так вот, поначалу мне казалось, что все пути ведут к поражению. Нет изначальной базы. Нет специальных знаний. Нет желания быть в этой профессии... Но взял себя в руки. Пахал по 20 часов в сутки. И настал день, когда я почувствовал себя равным среди равных. До погон генеральских дослужился...
Сколько же всего прошло перед моими глазами за 12 лет службы! Я видел и величие духа человека. И затравленный взгляд предателя. И ликование разрушителей. Я пережил два глобальных потрясения: Чернобыль и Вискули. Но человек обладает невероятной стойкостью. Если живет по совести и чести. Если делает все правильно. Стараюсь быть правильным...
Фото автора.
Советская Белоруссия № 59 (24689). Суббота, 28 марта 2015
