Минск как город и столица уникален во многом. Хотя бы в демографии: его населенность всего за полвека возросла в 20 раз — со ста тысяч жителей перед войной до двух миллионов к концу века. Возник даже социологический термин: «феномен Минска». То было следствие беспрецедентных вложений в его промышленность, образование и науку, инфраструктуру и жилье. Сегодня это назвали бы инвестициями, которые измерялись бы десятками миллиардов долларов и которые едва ли какой город на планете сможет себе позволить.
Пережив взрывной рост, Минск остался комфортным для жизни, работы и отдыха, динамично и гармонично развивающимся. Это признают все гости, из каких бы стран они ни приезжали, с чем бы его ни сравнивали. Отличает его от европейских столиц... практически полное отсутствие архитектурных раритетов. У нас нет ничего подобного питерскому Исаакию, Кельнскому собору или краковскому рынку. В ранг исторического сокровища мы возводим обычное по европейским меркам строение уже за то, что оно простояло полторы–две сотни лет, выжило, сохранилось. Такая застройка занимает лишь 0,3 (три десятых!) процента городской территории и сосредоточена на крохотном пятачке: Троицкое предместье, улица Интернациональная, Верхний город... Все!
Казалось бы, в этих заповедных местах ничто не должно нарушать гармонию, которой мы столь дорожим: историческую или архитектурную, сохранившуюся или воссоздаваемую. Тем более беспрецедентным можно назвать сооружение здесь объекта многофункционального назначения, который никак не должен был появиться в Музыкальном переулке. Объект уже покрыт кровлей и, что самое прискорбное, вызывающе возносится над крышами соседних, скромных, но бесценных для нас зданий.
В доказательство, что это не должно было случиться, процитирую заключение, начертанное контролирующей инстанцией на архитектурном проекте: «Выполнена рекомендация объединить два первых этажа. При этом добавлено еще два этажа, значительно увеличена высота. Здание приобрело эклектичный, нехарактерный, немасштабный для исторической среды Верхнего города облик. Вариант не может быть согласован ни при каких условиях. Инвестору рекомендовано поменять проектировщика как неспособного решать архитектурные задачи в системе регенерации исторической застройки».
Заметим: предполагалась регенерация, то есть строительство здания, которого в реальности на этом месте не было. А если что–то и было, то давно: в последние годы здесь был пустырь, автостоянка. Ситуация отличается от воссоздания отеля «Европа» или здания Ратуши, до которых отсюда пару шагов. Объект в Музыкальном переулке, не будучи аутентичным, должен был сохранить средневековую стилистику квартала, не нарушить архитектурные пропорции. Но именно в забракованном, неприемлемом, недопустимом варианте здание в итоге и было построено.
Обеспокоенная общественность давно заподозрила неладное. Не раз публично высказывался по этому поводу, требуя аннулировать разрешение на строительство, председатель Белорусского добровольного общества охраны памятников истории и культуры Антон Астапович. Эксперт бывает резок в суждениях (касающихся, например, некоторых публикаций «СБ» и даже наших журналистов). Но встречи в конференц–зале редакции не раз показывали также его искренность позиций и компетентность. Важнее в данном случае другое: позиция эксперта полностью совпадает с мнениями других инстанций, общественных и государственных.
Против проекта застройки выступила Общественная наблюдательная комиссия при Министерстве культуры. Симптоматично, что комиссия приглашала на свое заседание и представителей заказчика объекта, ЗАО «Мортекс БЦЗ», чтобы выслушать аргументы инвестора. Но тот своим присутствием собрание не удостоил.
А вот что сказал и показал Игорь Чернявский, начальник управления по охране историко–культурного наследия и реставрации Министерства культуры. Здесь хранятся так называемые развертки — архитектурные чертежи здания в соседстве с близлежащими. Они должны наглядно представлять облик будущего сооружения, каким его увидит с разных точек человек.
Имитируя угол зрения, Игорь Чернявский прикладывает к чертежам линейку и... оказывается, что здание — если бы проект отвечал рекомендациям — было бы практически невидимым с любой стороны: от Ратуши, с Октябрьской площади... Его должны были скрывать даже невысокие соседние домики в 2 — 3 этажа. В реальности оно видно отовсюду, подавляет окружающие постройки и весь исторический силуэт квартала своим несоразмерным масштабом. Почему так случилось и почему проект был согласован?
И.Чернявский утверждает, что инвестор пошел на хитрость. Мотивировал необходимость технического этажа. Обычно на нем размещается лифтовое, вентиляционное и прочее оборудование. Но здесь наверху оказались этажи под гостиницу, причем была значительно увеличена высота первого этажа. На развертках силуэт здания был умышленно занижен в сравнении с соседними. Диспропорции выявились уже в ходе строительства.
Господин Чернявский замечает, что подобную уловку инвестор уже позволил себе на другом объекте — по улице Зыбицкой. Там имел место самозахват небольшого клочка земли. Хитрость заметили, но последствия были некритичными: инвестору это сошло с рук. «Видимо, он решил, что сойдет и здесь», — заключает И.Чернявский. Похоже, что сошло. Если не считать наказанием несколько административных протоколов, которые застройщику — что слону дробинка...
Гораздо резче — как обман и даже «архитектурный бандитизм» — оценивает ситуацию Сергей Багласов, научный руководитель объекта «Исторический центр Минска». Два этажа и мансарда — вот максимум, что здесь предполагалось возвести. Фактически инвестор превысил этажность вдвое, то есть существенно увеличил число квадратных метров, которые станут приносить прибыль. Беда не только в том, что нарушен исторический силуэт застройки: значительно повысилась ее плотность. Это значит, что резко возрастет нагрузка на заповедный уголок. Супермаркет и ресторан предполагают множество посетителей, а гостиница — еще и подъезд такси. Все это в пешеходной зоне...
Что делать? На этот счет мнение С.Багласова тоже категорично. Как минимум за обман лишить инвестора права работать в Минске, как максимум — предъявить обвинения по уголовной статье, чтобы отбить у других охоту к произволу. Человек творческий и практикующий, архитектор, полагаю, имеет право на столь резкие суждения. По его проекту, между прочим, был воссоздан отель «Европа», который наряду с Ратушей и зданием музыкальной школы на площади Свободы вернул центру Минска утраченный исторический колорит. Едва ли туристам, которые щелкают здесь фотокамерами, есть дело до того, что все эти здания — аутентичный новодел.
Постройка между Музыкальным переулком и улицей Герцена — новодел вызывающий, никак не аутентичный. С.Багласов считает его лишь наиболее вопиющим примером вполне типичного произвола. Схема примерно такова. Инвестор получает площадку и право на застройку, лишь потом начинает проектирование. Обращается, бывает, к проектировщикам, которым, по словам собеседника, «история и культура до лампочки». Прежде система лицензирования допускала к проектам реставрации и регенерации не каждого. Но ее отменили: рынок. Сейчас те, кто проектирует, скажем, коровники, могут выиграть тендер на исторический объект, предложив хорошую цену... А когда надзорные инстанции указывают на дисгармонию объекта с окружающим ландшафтом, еще и возмущаются: нам, дескать, разрешили строить, а вы связываете инициативу.
Исполнитель проекта — ПТМ «АТРИ». Главный архитектор проекта — Турко. Сейчас Валерий Васильевич руководит этой мастерской. Заметив в разговоре, что права на дальнейшее проектирование и авторский надзор уже переданы другой организации, упреки в свой адрес он отверг. Аргументы вкратце таковы. Да, на этом месте мог быть, например, скверик — кстати, в некогда очень зеленом Минске их явно не хватает! — или автостоянка. Но горисполком предпочел многофункциональное здание. Было предложено несколько вариантов: остановились на этом. Проект прошел обсуждения в несколько стадий, получил все необходимые согласования.
Валерий Турко настаивает: архитектурный проект — это не только «картинки», но и детальные чертежи с геодезическими отметками, размерами в миллиметрах. Если кто–то в чем–то сомневался, мог затребовать любые материалы. Стиль здания он определяет так: «современная архитектура с намеком на историческую застройку с элементами тактичной эклектики». Эклектика? В.Турко парирует: это прежде слово было для архитекторов обидным, чуть ли не ругательным. Даже минский ГУМ — чистая эклектика. Сейчас, говорит, эклектичный подход широко практикуют и в России, и в ЕС.
Архитектор лишь исполняет волю заказчика. В конце концов, все решают инвестор, его бизнес–план, его капитал и амбиции. Директор ЗАО «Мортекс БЦЗ» Сергей Сильченко спрашивает меня: знаете ли, как происходит согласование проекта? Сам же отвечает: принес проект, отдал, позвонил, спросил — готово? Пришел, забрал. Если не готово, пришел и ответил на вопросы. Поэтому обвинения в обмане он тоже отвергает: «Как можно ввести в заблуждение столько инстанций: коллегиальный орган, научно-методическую раду Министерства культуры; само министерство, которое выдает заключение; комитет архитектуры Мингорисполкома, РУП «Главгосстройэкспертиза», Госстройнадзор..? Что ж, вопрос логичен и заслуживает того, чтобы на него был дан исчерпывающий ответ.
Подвожу некоторый итог. Даже если утверждения моих собеседников относительно обмана верны, что–то подсказывает: едва ли застройщик снесет нависшие над Верхним городом мансардные этажи. Это общественность предлагала и даже требовала. Сколь критичным окажется дисбаланс, покажет ближайшее время. Хотя сроки сдачи объекта в 2013 году уже нарушены, дело явно близится к концу.
Этот дисбаланс критичен не только для почитателей старины и не столько для туристов, сколько для нас, минчан. Двухмиллионный Минск — динамичный, перенасыщенный промышленностью, сверхплотной жилой застройкой и ужесточающимся трафиком — как никакая другая столица нуждается в уголках для отдохновения горожан. Здесь, в кварталах Верхнего города, всего в шаге от забитых машинами магистралей, даже дышится иначе.
И последнее. Проектирование и возведение объекта пришлось на критический период в нашем строительстве. На днях Председатель Комитета госконтроля Александр Якобсон еще раз дал ему жесткую оценку: «Отрасль буквально поражена ржавчиной коррупции...» Более полугода, собираясь на заседания дважды в неделю, анализировала проблемы прежде всего жилищной сферы рабочая группа Администрации Президента. Вырабатывались концептуальные меры (которые уже реализованы и реализуются в правовых актах) и детально разбирались с каждым из сотен проблемных домов: в чем причины долгостроя, кто виноват. Хотелось бы надеяться, что и с этим объектом наступит полная ясность. От кого-то из моих собеседников я услышал про горькую поговорку: блат, мол, сильнее наркома... Неужели?
Советская Белоруссия №9 (24392). Пятница, 17 января 2014 года.
