Как повлияет сбитый на турецко–сирийской границе российский Су–24 на драматичную игру, ведущуюся мировыми державами в Сирии? Именно этот вопрос является сегодня главным, а вовсе не российские санкции против турецких персиков, фиников и помидоров, которые так увлеченно обсуждают российские патриоты. Забросать врага помидорами — дело нехитрое. Куда сложнее не скатиться до того, когда тебя заставят в одиночку таскать каштаны из сирийского огня. А именно эта опасность грозит России после того, как ее практически заставили «повестись» на чужую игру. Если сразу после парижских терактов Москва выглядела почти как глава всеобщей коалиции под эгидой ООН в Сирии, то сегодня, после сбитого самолета, ситуация иная. Прибывший в Москву Франсуа Олланд является единственным, кто еще говорит об общих действиях. Всеобщая коалиция разваливается на глазах.
Россия с начала бомбардировок в Сирии повела свою игру, одновременно вынуждая реагировать на нее других. Не только российская, но и мировая пресса восторженно восприняла эти решительные действия, на фоне которых Барак Обама со своей бездействующей коалицией выглядел слабаком. Америка в мировом общественном мнении проиграла (хотя в целом страна выиграла, так как Штаты не собирались и не собираются лезть в этот бурлящий котел и неизвестно для кого таскать каштаны из огня).
Но чтобы не демонстрировать на весь мир отсутствие инициативы, Вашингтону важно было сломать игру России. И сегодня он ее сломал. Москва вынуждена реагировать на действия Анкары, и каждый последующий шаг будет усложнять отношения с партнерами Турции по НАТО.
Так, в Сирию перебросили комплексы С–400. Это явно вынужденная реакция на возможные следующие провокации турецких ВВС. А если под залп попадут западные ВВС? Те, которые еще вчера готовы были быть союзниками, станут врагами.
Так же сломана своя игра России и на дипломатическом поле. После парижских терактов Москва призвала Запад в общую коалицию, и отказаться от этой инициативы он не имел никакого морального права. Теперь же в Москву прилетел французский президент Франсуа Олланд, вынужденный констатировать: желающих бороться с терроризмом, кроме Парижа и Москвы, больше нет. Не только Обама отказал ему в этом, но и ближайшие соседи и друзья отделались общими фразами о солидарности. Германия, Италия, Британия как не хотели, так и не хотят воевать в Сирии. Переводя сегодня стрелки на спор Турции и России между собой, они только уклоняются от главного.
А что Турция? Она своими действиями ведь только подчеркнула то, что никакого общего фронта против террористов в Сирии нет. Каждый там воюет против своих врагов и за своих друзей. И таскать каштаны из сирийского огня для других никто не хочет. Наоборот, после инцидента с российским Су–24 все надеются, что Россия по уши там увязнет. И это будет выгодно всем, кроме самих россиян.
И, кстати, кроме французов, которые уже испытали на себе, что значит война с терроризмом на собственной территории. Вот почему переговоры Владимира Путина и Франсуа Олланда, как сказал российский Президент, «прошли в доверительном и конструктивном ключе». Но создать общий антитеррористический фронт они так и не смогли. Максимум, о чем они договорились, это обмен разведданными и усиление ударов по «Исламскому государству». Но, как правильно заметил Путин, без наземной операции с ИГИЛ не справиться, а воевать на земле с террористами могут только правительственные войска Асада. Как говорится, эта песня хороша, начинай сначала: дело Су–24 рискует сорвать усилия, приложенные Западом и Россией для начала нового политического процесса в Сирии.
Советская Белоруссия № 231 (24861). Суббота, 28 ноября 2015
