Свежий опрос Левада-Центра показал, что за последние восемь лет доля тех, кто готов оправдать «ошибки и пороки» Сталина победой в Великой Отечественной войне, выросла с 28 до 34%. На 6% увеличилась и доля граждан, считающих Сталина «мудрым руководителем, который привел СССР к могуществу и процветанию». Такой ответ социологам дали 20% опрошенных. При этом с 29 до 21% снизилась доля тех, для кого Сталин безоговорочно является тираном, ответственным за уничтожение миллионов невинных людей.
Результаты опроса отражают не только сохраняющийся после травматического опыта 90-х постсоветский ресентимент значительной части граждан. Речь идет о непреодоленной сакрализации государства и власти, характерной для России. Сталин и сталинизм – лишь наиболее актуальные, яркие, агрессивные проявления и символы этой модели, в рамках которой государство несет ответственность за все, его интересы приоритетны, а насилие является чем-то вроде привилегии власти.
Примечательно, что при таком отношении преступления власти могут объясняться и оправдываться в терминах навязанной ею самой интерпретационной матрицы. 15% опрошенных Левада-Центром ответили, что только жесткий правитель мог поддержать порядок в государстве в условиях классовой борьбы и внешней угрозы. Однако «классовая борьба» – это как раз большевистский нарратив, воспринимаемый как точное описание действительности. А «внешняя угроза» – нарратив универсальный, к нему часто прибегают правящие элиты, желающие удержать власть.
Преобладающая в России «азиатчина» в отношении к власти превращает государство в практически единственный действующий субъект, обладающий волей, способный выбирать и т.д. Именно из этого и следует, что победа в войне – это в первую очередь заслуга товарища Сталина, а не советских людей, которые защищали свой дом, причем защищали бы его при любом режиме. Именно поэтому «процветание СССР» (которое само по себе является предметом полемики) считается прежде всего результатом мудрого управления, решений руководства, а не труда сотен тысяч граждан.
Сталин – подходящий символ для общества, в котором усредненность считается социальной нормой. Частная неудача стимулирует не работу над собой, а желание надавить на «зарвавшихся»: слишком богатых, слишком деятельных, слишком умных. Карающее государство сталинского типа является проекцией такого рода желаний, а приведение всего и всех к среднему стандарту считается справедливостью. Довольно высокий рейтинг Сталина сегодня говорит о том, что и в нынешней России представление об обществе усредненных людей как о норме довольно распространено.
Не случайно наименее популярен Сталин у граждан с высоким потребительским статусом. Они лучше понимают, что сталинское государство означает не повышение стандарта, а обрезание крыльев тем, кто поднялся выше установленной планки.
Было бы преувеличением утверждать, что Россия сегодня возрождает сталинизм, возвращается в 30-е годы. При всех заметных недемократических тенденциях правила игры существенно изменились. Вместе с тем государство практически ничего не делает для того, чтобы изменить саму модель отношения народа к власти. Оно сохраняет просталинские настроения в качестве электорального резерва, которым легко воспользоваться. Во многом поэтому сегодня на федеральных телеканалах с их многомиллионной аудиторией не поощряется серьезный, спокойный и критичный разговор о Сталине, сталинских методах управления, коллективизации. День памяти жертв репрессий остается, по сути, маргинальным. Сталин умер более 60 лет назад, оставив в наследство тип запуганного, управляемого общества. Правящей элите, даже не будучи сталинистской, сложно избежать соблазна и не пользоваться этим наследием по мере нужды.
Мнение автора не всегда совпадает с точкой зрения редакции.
