Еще, казалось бы, недавно фантасты только прогнозировали, что появится портативное устройство, вмещающее целую библиотеку. Поэты и писатели сражались со всевозможными табу... Сегодня в литературе возможно все. Какой же станет литература будущего?Об этом рассуждают гости рубрики «Четыре угла» писатель, директор холдинга «Звязда» Алесь КАРЛЮКЕВИЧ, поэт, главный редактор издательства «Мастацкая лiтаратура» Виктор ШНИП, литератор, директор издательства «Голиафы» Змитер ВИШНЕВ и я, Людмила РУБЛЕВСКАЯ, писатель и литературный обозреватель.
1. Как изменится книга?
Л.Рублевская: Она уже изменилась, даже бумажная. Издатели пытаются переплюнуть ридеры, что–то изобретая. Например, видела книги, специально выпущенные для чтения в туалете: в углу — дырочка, в ней — веревочка...А.Карлюкевич: Таким позавидовал бы Эрнест Хемингуэй, который имел свою библиотеку в уборной.
Л.Рублевская: Давно предсказывали, что книга станет мультимедийной, интерактивной... Есть книги–паззлы, книги в 3D и книги–скульптуры, на туалетной бумаге и на баллончиках с освежителем воздуха. В Екатеринбурге, например, фирма «Восход» выпустила серию освежителей с отрывками из «Грозового перевала», «Старика и моря» и так далее. Вы смеетесь, но в книжных магазинах — партнерах акции после этого на 25% увеличились продажи.
А.Карлюкевич: Все эти примеры свидетельствуют, что книга и далее останется предметом современного искусства. Мы можем фантазировать о ее будущем, но мы зависим от внимания потребителя. И, конечно, его выбор — за новыми технологиями. Бумажная книга, как бы мы ни хотели обратного, все же будет скорее объектом библиофильского интереса. Как бы ни критиковали интернет, мысли станут излагаться в основном в электронном формате. Не вижу в этом трагедии, ведь книга — просто посредник эмоциональных отношений человека с чужими мыслями.Л.Рублевская: А что будет в таком случае с издательствами?
А.Карлюкевич: Ничего не помешает издательствам и дальше работать над книгами. Ведь писатели останутся, не вымрут. Просто работа пойдет в новых технологиях.
Л.Рублевская: Но ведь издательств в прежнем виде не станет?
А.Карлюкевич: Ну почему? Издательства типа «Вита–Нова» по–прежнему будут делать бумажную книгу для коллекционеров.
Л.Рублевская: Да–да, обложки из натуральной кожи, мелованная бумага...
А.Карлюкевич: Всегда найдется определенная категория читателей, которая захочет даже новости читать на бумаге.
В.Шнип: Традиционные книги продолжат выпускать, чтобы создавать традиционные библиотеки. Никакие электронные базы данных их не заменят.Л.Рублевская: Видела книгу–гипертекст: в страницах — прорези, в которых видны слова со следующих страниц. Листаешь — и каждый раз получается новое повествование.
А.Карлюкевич: Поспорил бы с такими издательствами. Да, это интересно, как игра в книгу. Но книга как носитель мыслей может развиваться только в двух направлениях: в классическом бумажном варианте — это в меньшей степени, в большей — в цифре.
З.Вишнев: Книга начиналась как произведение искусства. Она выходила небольшими тиражами, ее украшали драгоценностями. Сегодня печатная книга снова переходит в ранг арт–объекта. В перспективе книга не станет выходить на бумаге. Найдут какие–то новые материалы, к этому вынудит даже экология.В.Шнип: До эпохи компьютеров мы не могли представить, как будут делаться книги сегодня. Не можем представить и то, как будут издаваться спустя 30 лет. Но без участия человека — редактора, художника, писателя — книги не будет.
Л.Рублевская: Вот в чем изменилась книга в худшую сторону — так это в литературном редактировании.
А.Карлюкевич: Соглашусь. В этой сфере исчезает профессионализм. Скорость производства снижает качество.
З.Вишнев: С одной стороны, интернет–технологии полезны для литературного процесса — появились новые имена, те, кто не имел возможности напечататься, показали себя в сети. Но есть и подводные камни. Автор выкладывает свои произведения в интернете, его никто не редактирует.
В.Шнип: И если такой автор приходит к нам в редакцию, его главный аргумент: «Меня же так хвалят в сети!»
Л.Рублевская: В государственном издательстве автора не издадут без редактуры. В частных — диктует автор, который платит деньги.
З.Вишнев: Во–первых, самых талантливых авторов мы часто издаем за свои деньги. Например, сейчас издательство «Голиафы» профинансировало дебютную книгу молодого писателя Алексея Полочанского. Во–вторых, всегда отказываем в издании даже за счет автора, если, например, есть элементы порнографии и пропаганда нездоровых идей. Ну и бывает просто полнейшая бездарность.
Л.Рублевская: Но у вас выходят книги и в очень странных редакциях...
З.Вишнев: Это если авторская редакция.
В.Шнип: Книга — отражение запросов общества. А в нем всегда найдутся люди, нуждающиеся в хорошо отредактированных, традиционно изданных текстах.
2. Может ли издательство предугадать или изменить развитие литературного процесса?
А.Карлюкевич: Да, я считаю, что интеллектуальные запросы должен отслеживать издатель. Он выступает и законодателем литературы.
Л.Рублевская: Ладно, если с писателем заключают контракт, он получает аванс, год работает над романом, а потом еще год живет за счет полученных за него денег. У нас с нашими копеечными гонорарами такое невозможно. Чем заинтересовать литератора, чтобы он год жизни отдал тяжелой работе? Писать–то мы будем все равно, но издатель почти не влияет на автора.
В.Шнип: Литератор — это не остров, который нужно искать в море и открывать. Если он сам не придет к тебе, его не найдешь. Если не опубликует что–то в журнале, в газете — хоть маленький отрывок, как ты его заметишь? Даже присланная рукопись может в издательском вале остаться незамеченной. Автор должен сам как–то обозначать свое присутствие — яркой публикацией в периодике, участием в литературном конкурсе.
З.Вишнев: Это раньше было — автор сразу шел в редакцию. Теперь пишущие чаще всего идут в интернет, где у них появляются свои фан–группы. Как говорят в народе, на каждого Наполеона будет своя армия.
В.Шнип: Я говорил о серьезных авторах, у которых есть книги. А графоманов, реализующихся в интернете, — миллионы.
Л.Рублевская: Не скажи. Сегодня в интернет и серьезные писатели идут. И те авторы, которые имеют бумажные книги, создают в сети какие–то интерактивные романы.
В.Шнип: Параллельные пространства для существования литературы...
Л.Рублевская: В России из сети выловили немало молодых авторов.
А.Карлюкевич: Мы отслеживаем тексты в периодике. Для нас эти публикации являются аргументами.
Л.Рублевская: Нынче автор может обойтись без издательства. Есть программы, которые позволяют любому самому сделать книгу. В знаменитом интернет–магазине amazon.com, например, недавно вывесили в общее пользование такую программу. Сделал свою книгу, не отходя от монитора, сдал тут же на реализацию. Успешно расходится — предложат издаться на бумаге.
З.Вишнев: Это неприемлемо! Вообще в Западной Европе издаваться за свой счет непрестижно и считается плохим тоном.
А.Карлюкевич: Издателям нужно более серьезно относиться к своей продукции. И частник, и бюджетник могут многим поступиться, если у них нет ответственности за результат своего труда. Каждый компромисс — в качестве текста, редактуре, оформлении — дорога назад.
Л.Рублевская: Когда–то в трущобах Нью–Йорка существовал легендарный клуб CBGB. Его владелец Хилли Кристалл все время был на грани банкротства. Но открыл свою сцену для зарождающегося панк–рока. За 33 года существования клуба получили возможность выступить пятьдесят тысяч исполнителей. Там начинали многие звезды вроде Игги Попа и Блонди. Кристалл рисковал, выпуская на сцену никому не известных неопрятных юнцов, вкладывая в них деньги... Но его теперь называют отцом панк–рока. В литературе тоже нужны такие издатели.
А.Карлюкевич: Да, мы должны рисковать. Получать прибыль за счет мэтров вроде Василя Быкова, но и найти, кого поддержать. Разумное нарушение барьеров, желание заглянуть за грань свойственно молодежи. Как только мы начинаем навязывать ей свои взгляды, это путь в никуда.
Л.Рублевская: Что ж, в свое время издательство «Мастацкая лiтаратура» выдало поэтический сборник «бумбамлитовца» Змитера Вишнева «Штабкавы тамтам». Сегодня сам издатель Змитер Вишнев поддерживает эксперименты молодых.
З.Вишнев: При нашем издательстве собирается литературное объединение «Вобла», и через него открываются новые имена, например, Алексей Толстов, Сергей Календа, Алексей Полочанский, Катерина Глуховская, Катерина Макаревич.
Л.Рублевская: Современный литпроцесс построен по тусовочному принципу, и в этом свои недостатки. Но это интересная модель, если при издательстве существует литобъединение для молодых.
3. Какие тексты, жанры, авторы в будущем станут востребованы?
Л.Рублевская: В 1977 году академик Дмитрий Лихачев в монографии «О филологии» сформулировал восемь основных направлений развития литературы: снижение прямолинейной условности, возрастание интеллектуального, гуманистического и личностного начал, увеличение «сектора свободы», расширение социальной среды и мирового опыта, расширение и углубление читательского восприятия литературного произведения. Он фактически предсказал сегодняшний литпроцесс, со снятием табу, снижением речи автора, уподоблением текста стенограмме мыслей, размыванием границы между действительностью и вымыслом. Лихачев предсказывал и энтропию — упадок литературы «в результате падения разности потенциалов».
З.Вишнев: Фактически Лихачев говорил о постмодернизме.
Л.Рублевская: Эпоха постмодернизма, по мнению многих, закончилась. А вот влияние интернета на литературу Лихачев тоже предсказал. И сегодня Дэвид Митчелл, автор романа «Облачный атлас», свой новый рассказ пишет в форме постов в Твиттере.
З.Вишнев: Не важно, как будет выглядеть книга, человеческие страсти со времен Шекспира не изменились. Литература всегда будет возвращаться к своим первоистокам.
Л.Рублевская: Да нет, и само мышление меняется. Например, утрачен навык «медленного чтения». Соответственно изменился текст.
А.Карлюкевич: Потому что те скорости, с которыми развиваются айтишные технологии, заставляют и писателя излагать свои мысли в новом формате.
В.Шнип: На больших скоростях можно прочитать только растяжки вдоль трассы с крупными буквами и короткими текстами.
З.Вишнев: Не согласен. Пройдет время, вернутся и к реализму в литературе.
Л.Рублевская: Лихачев утверждал, что появление и творчество гениев прогнозировать невозможно. Прогресс касается только «среднего слоя» писателей. Есть предсказание, на мой взгляд, несколько устаревшее, что в ближайшее время будет снова востребован нон–фикшн. Читателю нужна история обычного человека в экстремальных обстоятельствах.
З.Вишнев: Сборники поэзии, к сожалению, сегодня расходятся куда хуже, чем несколько лет назад. Может, это некая разочарованность из–за того, что в интернете появилось огромное количество бездарных поэтов? К сожалению даже книги известных поэтов теперь покупают очень редко. Например, книга Рыгора Бородулина «Сны сасны», которая вышла мизерным тиражом в сто экземпляров, все еще есть в магазинах.
В.Шнип: Могу подтвердить. Десять лет назад в нашем издательстве выходило в год двадцать — тридцать поэтических книг, на которые собирался тираж. На следующий год планируем два — три сборника, и то неизвестно, разойдутся ли. В нынешней поэзии много искусственного. Когда получили возможность издаваться все, словно в сто граммов спирта налили литр воды. И хорошие поэты перестали быть заметны за множеством плохих.
Л.Рублевская: То есть удел поэтов будущего — интернет–сайты?
В.Шнип: Думаю, это цикличное восприятие жанра. Были популярны детективы и фантастика — ныне этот интерес приугас. Вернутся и к поэзии.
А.Карлюкевич: Для человека искусства необходимо чувствовать связь со своими предшественниками. Кто–то продолжит и традиции белорусской литературы.
В.Шнип: Тридцать лет назад мы все были будущим литературы. Сегодня мы — та литература, о которой тогда гадали: что же эти молодые напишут? Те, кто определит литературу в 2044 году, живут уже сегодня.
А.Карлюкевич: Может, литературу будущего создадут и те, кто уже состоялся. Пример — Максим Танк, который начинал в 1930–е годы. Тогда было трудно представить, что в конце 1980–х он напишет сборники, в которых аккумулирует опыт европейской поэзии.
В.Шнип: Будут популярны короткие записи, как в блоге. Сегодня можно стихотворение в двенадцать строк назвать поэмой. Можно запись из двенадцати строк назвать романом. И в ней вместить человеческую жизнь.
З.Вишнев: Зато в последние десять лет улучшилась ситуация с белорусской прозой.
В.Шнип: Да, книги прозы расходятся.
Л.Рублевская: Читатель желает быть умным. Ему хочется почитать «Пятьдесят оттенков серого», но он надевает на эту книгу маскирующую обложку. Появилась ниша литературы, понятной обывателю, но позиционирующей себя как «элитную». Думаю, эта «промежуточная» литература и далее станет процветать, в ущерб непосредственно бульварной. Кстати, когда в России провели опрос, какой читатели видят литературу будущего, получили три основных мнения: основным станет философское осмысление действительности; будет превалировать развлекательное направление; литература станет мультикультурной.
З.Вишнев: Насчет последнего — согласен. В общеевропейском контексте самые востребованные — это произведения, содержащие в себе элементы национальных культурных традиций. Например, иностранцу интересно прочитать о белорусских реалиях, нашей истории. Поэтому за рубежом пришелся по вкусу «Город Солнца» Артура Клинова.
Л.Рублевская: Думаю, это и станет самым продуктивным — внесение в общемировой контекст национального. Чего, к сожалению, многие наши писатели не понимают, отказываясь от белорусского языка и белорусоцентричного восприятия мира. Кто получает главные литературные премии? Орхан Памук, описывающий Турцию, Халед Хоссейни, рассказывающий о жизни современного Афганистана... Недавно умерла Нобелевский лауреат Надин Гордимер, которая писала об апартеиде и Южной Африке... Везде ценятся те писатели, которые бережно относятся к национальной культуре, рассказывают историю своего народа.
З.Вишнев: Думаю, проявится интерес и к советской эпохе. В Германии теперь популярна тема ГДР. А у нас часто не понимают, что культура той эпохи оставила свои ценности, которые придают нам самобытность, — архитектура, искусство, быт...
Л.Рублевская: Сейчас охотно идут на выставку «Back in БССР» в Музей истории Минска. Эпоха соцреализма ушла, теперь на новом уровне начнется ее осмысление теми, кто родился уже не в СССР.
З.Вишнев: Будущее и за жанрами утопии и антиутопии. В них работают такие авторы, как Юрий Станкевич, Илья Син, Алексей Полочанский, Алена Брава. У нас вообще очень сильная белорусская проза. Знаю ситуации, когда зарубежные переводчики были в восторге от наших современных авторов. Причем эти же авторы совсем недооценены тут, в Беларуси, и никак не могут избавиться от ярлыка «неформатная литература».
4. Что стоило бы изменить в издательском деле в отношениях автор — издатель?
З.Вишнев: Надо создавать условия для возникновения арт–рынка. Снижать налоги для издателей, в том числе частных, которые занимаются белорусской книгой. Сегодня это работа на выживание. Наш книжный магазин, например, себя не окупил, мы продавали в основном белорусские книжки. Когда продукцию издательства отгружали по другим магазинам, должны были заплатить налоги уже в следующем месяце, словно мы эти книги продали. А они могут лежать годами...
А.Карлюкевич: Можно говорить, что стоило бы изменить величину гонораров. Но мне кажется, это не самое главное. В отношениях автор — издатель я считаю самым главным желание издателя найти интересный текст. Если он обладает способностью опознать этот интересный текст, риск принесет результат.
Л.Рублевская: А заказывают ли книги известным авторам?
А.Карлюкевич: Такая практика есть. Но она связана, как правило, не с художественными текстами.
З.Вишнев: У нас иногда бывают заказные книги, но это не художественная литература. Например, Михаил Голденков написал книгу об истории чемпионатов мира по хоккею.
В.Шнип: Никто не будет писать художественные книги на заказ. Это текст для песни написать можно к готовой музыке.
З.Вишнев: Я тоже сторонник того, что настоящая литература, тем более поэзия, на заказ не может писаться.
Л.Рублевская: Но во всем мире серьезные писатели заключают контракты на будущие тексты. Правда, один французский критик написал статью о диктате издательств, что писатель превращается в наемного рабочего, занимающегося самоклонированием.
З.Вишнев: Это не о нас. Повторюсь, в Беларуси отсутствует арт–рынок. К сожалению, за рубежом очень мало профессиональных переводчиков с белорусского. Хотя ситуация все же за последние десять лет немного улучшилась. И еще, мы мало работаем с авторскими правами. Нужно заключать контракт с автором на несколько лет с учетом продвижения его книги за рубежом. Ведь в отсутствие литературного агента таким агентом для авторов становится издательство. Польские издатели в свое время очень поднялись на том, что начали продавать авторские права в другие страны. Мы еще не научились этого делать. Но будущее именно за этим.
В.Шнип: Мы так издали книгу шведской детской писательницы Джуджи Висландер «Мама Му». Читатель очень интересуется литературой в переводе на белорусский язык.
Л.Рублевская: И ее должно появиться как можно больше!
В.Шнип: Раньше автор имел шансы на издание книги, только когда 60% текста было опубликовано в республиканской прессе. Практиковались закрытые рецензии: известный критик подробно разбирал рукопись и делал заключение. Я бы это вернул.
Л.Рублевская: Недавно Сергей Календа сказал, что нам не хватает писателей–паровозов, чтобы те, кто стал популярен за границей, продвигали национальную литературу.
З.Вишнев: Эта проблема свойственна не только нам. Каждый хочет, чтобы знали только его. К тому же иногда спекулируют на политике. Чтобы улучшить ситуацию с популяризацией национальной литературы, я бы предложил размещать рекламу белорусских книг в метро.
В.Шнип: Хорошая идея! В городских автобусах крутят ролики глупых розыгрышей. Почему бы не показывать буктрейлеры? Помню, как на Днях белорусской письменности дома украшали портретами белорусских писателей с цитатами. Наши издательства готовы к сотрудничеству.
rubleuskajya@sb.by
Советская Белоруссия №160 (24541). Суббота, 23 Августа 2014.
