Сегодня Галина Орлова-Еременко отмечает юбилей. Актрисе исполнилось 85. Ее муж и сын ушли один за другим. Николай Еременко-старший умер в июне 2000 года, Еременко-младший скончался от инсульта в мае 2001 года. Галина Александровна все эти годы мужественно хранит память о своих близких...
А я вспоминаю свою первую встречу с этой прославленной семьей.
Был светлый майский день. На главном проспекте Минска от Октябрьской до площади Победы движение транспорта перекрыто. Людское течение, как полноводная река, заполонило проспект от края до края. В этом потоке и ветераны Великой Отечественной войны. Те, кто сотворил Победу. На одних — офицерская форма того времени. На других — пилотки и выбеленные потом солдатские гимнастерки. Но чаще всего — обычные пиджаки, многократно утяжеленные боевыми наградами. По традиции они прошли колонной к площади Победы. Возложили цветы у Вечного огня. И теперь шли не спеша по такой родной, любимой земле. Отвечали на поздравления и улыбки прохожих. Принимали от них цветы и благодарили, благодарили. А сами верили и не верили, что выпало им счастье отпраздновать пятидесятилетие Великой Победы. Но кто знает, чем полнились их сердца? Радостью, что живут на свете, или болью, что не стало Родины, за которую они проливали кровь...
В семье Еременко 9 Мая — любимый праздник. И если в этот день Николай Николаевич приглашал кого–то в гости, то, надо полагать, эти люди были ему близки по духу, делам и помыслам. Излишне говорить, с какой радостью приняли приглашение Еременко, президента Белорусской конфедерации творческих союзов, мы, три председателя союзов: Гена Буралкин (художников), Женя Ковалевский (архитекторов) и я (журналистов). В доме трех народных артистов — СССР, БССР и России — раньше бывать мне не доводилось. Первое, что бросилось в глаза, — удивительная простота и естественность во всем. Здесь и не пахло дорогими вещами, роскошной мебелью для красы. Когда на стул или диван боязно сесть. На стенах — простенькие картины. Неброские пейзажи: лес, закат над озером, река с поникшими ивами, рыбацкая лодка. Кадры из кинофильмов «Люди и звери», «Красное и черное». Портреты Галины Александровны. Но каким уютом, какой добротной домашностью веяло от всего, что видели глаза! И вдыхалось это душой, как кислород легкими. Дом — не показатель, а образ жизни. Он органично связан с внутренним миром своих хозяев.
Хозяйка, милая Галина Александровна, приглашает нас к праздничному столу. Особым изыском блюда, может быть, и не отличались. Но зато как были приготовлены! Особенно пельмени по–сибирски, которые мастерски делал Николай Николаевич. Еременко умели угостить. И как дети радовались, когда видели, что тарелки гостей мгновенно пустеют.
Первый тост за Победу произносил Николай Николаевич. Я всегда поражался его умению выступать в любой аудитории. Предельная лаконичность. Ни одного лишнего слова. Ни одной путаной, неясной мысли. И в то же время — глубина, образность, эмоциональность.
— А помнишь, Коля, вашу встречу в Москве в день 20–летия Победы? — обращается Галина Александровна к мужу. — Вы договорились собраться на квартире журналиста Эдуарда Вартаняна, тоже бывшего военнопленного. Когда мы с тобой вошли, за столом уже сидело несколько человек. Высокий худощавый мужчина медленно приподнимается из–за стола, смотрит, смотрит на тебя и, будто не веря своим глазам, еле слышно спрашивает: «Ты живой, Колька?» «Сашка!» — восклицаешь ты чужим от волнения голосом и бросаешься обнимать своего друга Александра Хальзова. В концлагере Дахау он чудом остался жив. Та сцена стоит перед глазами, как будто вчера все было. А прошло 30 лет. Слава богу! Вы оба празднуете Победу в пятидесятый раз...
— Как такое, Галя, забудешь... А ведь та встреча не первая. После проверки я оказался в Венгрии. В городе Цельдемельк назначили меня начальником участка по репатриации советских граждан из Германии. Вот здесь я и встретил своих друзей из Аугсбурга. Сидят у костра, греются. Надя, девушка Дмитрия Вивтюка (с ним мы совершили неудачный побег из лагеря для пленных советских офицеров в Штутгарте), взглянув на меня, побледнела и едва не лишилась сознания: «Тебя же расстреляли, Коля... Мы приказ читали...» — «Ну, значит, долго буду жить. А что с Димой?» — «Его расстреляли гестаповцы. И дядю Сашу. И еще двоих. Из пятерки остался в живых один Ваня. Фашисты недобили его. Вот он и выполз из могилы...»
Галина Александровна подошла к проигрывателю и поставила свою любимую пластинку с песнями о войне. От мелодий, что так трепетно трогали душу, светлая комната стала еще светлее. И тихая радость пополам с печалью наполняла сердце. Едва замирала одна песня, как тут же взмывала другая. И через распахнутое окно, казалось, она долетала до весеннего неба. «Темная ночь», «Эх, дороги», «Огонек», «Синий платочек», «Землянка», «Соловьи», «Катюша»... И моя любимая: «Ночь коротка, спят облака./ И лежит у меня на ладони/ Незнакомая ваша рука...» Песня–обещание. Обещание мира, любви, счастья.
— В годы войны мой отчим Григорий Васильевич был начальником ПВО на Можайском железнодорожном узле, — рассказывает Галина Александровна. — А мама работала поваром в офицерской столовой на том же вокзале. Эшелоны шли на фронт и днем и ночью. Останавливались всего на несколько минут. Зал мгновенно заполняли офицеры. И надо было успеть их накормить. Я охотно помогала официанткам. Молнией носилась из одного конца помещения в другой с полным подносом. Иногда в столовой давали концерты московские артисты из фронтовых бригад. Как же их слушали! Как им аплодировали! На лицах зрителей отражалось все: и грусть, и тревога, и боль, и надежда... Песня для воинов была, как благодатный дождь на потрескавшуюся от зноя землю. Она защищала их души от всего низменного и страшного, что неизбежно на войне. Вот на таком концерте я и услышала впервые песню Марка Фрадкина «Офицерский вальс». (Потом ее будут называть «Случайный вальс».) И очарование ею, которое я испытала, будучи девчонкой, живет в душе и по сей день...
Но вот и отзвучали песни. Галина Александровна достала кастаньеты и лихо, молодо, задорно сплясала танец. В глазах ее сияла радость, которая рождается от любви и счастья. А потом Орлова и Николай Николаевич долго еще вспоминали. И военное лихолетье, и первые мирные годы, и коласовский театр, и тех, кого уже нет на свете. Не перебивая друг друга, как будто вели диалог. Только текстом была их жизнь. Трудная, но по–своему прекрасная. Я любовался ими. И в который раз пытался постичь их тайну. Как же удается им сохранить такой жадный интерес друг к другу? Столько лет прожить вместе, но так и не наговориться?
Я знал, что частенько после спектакля они садились за стол в их уютной кухоньке и под «рюмку чая» могли вести разговоры до двух–трех часов ночи. Еременко–младший часто приезжал в родительский дом. Здесь он отдыхал душой. И буквально каждой клеточкой впитывал семейный уют, мир и покой — все, что не могла дать ему Москва. Бывало, заглянет он среди ночи на кухню — а там отец с мамой. Беседуют. «Ну, родители, вы даете!» — удивится сын. А назавтра сам засиживается с ними далеко за полночь...
Уже сумерки ложились на дома и улицы, когда мы распрощались с Николаем Николаевичем и Галиной Александровной. Я шел домой и думал, что жить в одно время с такими удивительными людьми — большое счастье. На душе был праздник.
...Когда началась война, Гале Орловой не было еще и 13 лет (она родилась в Витебске). Уезжали из города самым последним составом. За двое суток продвинулись на километров 50: пути все время бомбили. Неподалеку от станции Рудня остановились в поле. Ранним утром налетели немецкие самолеты и разбомбили эшелон. Их вагон был в середине состава. Его прошили осколки, но никто из вагона не выбежал. И это спасло их. В воронках от бомб хоронили погибших до глубокой ночи... Бросив все, мама, Галя и бабушка двое суток пешком добирались до Смоленска. Город был в огне. Они сумели сесть на поезд и попасть в Москву. А потом еще целый месяц эшелон будет вести их через всю Россию в Свердловск. Уральцы встретят беженцев как родных. Дадут им хлеб, жилье, работу. Но боль разлуки с любимым городом была, как неутолимая жажда. Галя жила мечтой вернуться в родной Витебск. И когда летом 1944 года это случилось, от увиденного сердце ее содрогнется. Вместо города детства — голое пространство. Руины да трамвайные пути, завитые спиралью... Народ совершит, казалось бы, невозможное: город будет восстановлен. Из эвакуации вернется театр имени Якуба Коласа. И город, поднимавшийся из пепла и руин, обретет дыхание высокой культуры. Каждый поход в театр был для Галины праздником. Никем другим, кроме как артисткой, она себя не представляла. Театр объявит набор в студию, и Галина Орлова, пройдя все испытания, будет принята. Вот так и выйдет она на свою дорогу. И никогда с нее не свернет.
Однажды студийцы присутствовали на дополнительном приеме. И когда в комнату вошел стройный, красивый, обладающий бесподобным голосом парень, не одно девичье сердце дрогнуло. Повезет Галине Орловой. Она выйдет замуж за Николая Еременко (1948 г.). А через год родится сын Николай. Все будет так, как она и мечтала. Любимый муж — народный артист СССР. Красивый, талантливый сын — народный артист России. Взлет популярности у них был невиданный. Галина Орлова сыграет роли, каждая из которых — ступенька к вершине актерской славы. Галина («В добрый час» В.Розова), Офелия («Гамлет» У.Шекспира), Нелли («Униженные и оскорбленные» по Ф.Достоевскому), Ольга («Гроза будет» по Я.Коласу), Маша («Живой труп» Л.Толстого), Елена («Женитьба Белугина» А.Островского), Катя («Воскресение» по Л.Толстому). Но подлинная жизнь Галины Орловой — ее Николаи. «Мои Еремы», как она их называет. Когда все были вместе, ей не раз приходила мысль: «За все в жизни надо платить. Какой же будет плата за мое счастье?» Кто мог знать, что случится такое... Казалось, что с уходом мужа и сына уже никогда, ничем не заполнить возникшую пустоту. Но... уже через месяц во имя своих Ерем она вышла на сцену. А через два года вновь сыграет роль актрисы Патрик Кэмпбелл в спектакле «Милый лжец». И продолжает играть...
По словам мудреца, ночь не дает кромешного мрака. Потому что живет закатившимся солнцем. Память о Еремах — это солнце, которое никогда не заходит.
Советская Белоруссия №226 (24363). Суббота, 30 ноября 2013 года.
