На Камерной сцене Национального академического театра имени Я.Купалы прошла премьера комедии «Любовь как милитаризм» в постановке молодого белорусского режиссера Дмитрия Тишко. Художественным руководителем спектакля выступил Николай Пинигин. Премьерный показ в Купаловском посетил и автор пьесы, ведущий комедиограф России Петр Гладилин. В эксклюзивном интервью «СБ» Петр Владимирович рассказал, как не забронзоветь, имея более 100 постановок по твоим произведениям в разных странах, чем опасна работа со звездами и почему время от времени драматург Гладилин берется за карандаш.
— В двух словах: как вам минская премьера? Смеялись вы, по–моему, довольно искренне.
— Искренне, искренне смеялся. Смеяться — это мое любимое с детства. Режиссер и актеры сделали достаточно сильный акцент на жанре, то есть на комическом, и не постеснялись уничтожить все возможные границы псевдосерьезного и дидактического. Не захотели сбежать на менее рискованную территорию: в заумь или форму. На премьере было тепло, естественно, эмоционально. Спектакль мне понравился, главное — ему есть куда расти. Белорусский язык я понимаю, текст пьесы знаю почти наизусть. Сам не так давно поставил это произведение в Москве в «Другом театре».
— В ваших постановках играли Татьяна Васильева, Валерий Гаркалин, Ирина Алферова, Полина Кутепова, покойный Альберт Филозов, Эрик Робертс, Наталья Орейро... Всех не перечислишь. Для вас важно как для автора, чтобы в спектакле были задействованы звезды? Можно ли сказать, что наличие знаменитостей гарантирует достойный художественный или финансовый результат?
— Совсем не важно, чтобы играли только звезды. Последние пять лет я как режиссер много работал с молодыми артистами. И буду продолжать. Имеет значение только глубина проживания роли, те открытия, которые случились у актера и режиссера в процессе репетиций и в дальнейшем живом контакте со зрительным залом. Это тяжелая болезнь — идти смотреть спектакль, где играют только звезды. Подлинный, умный театральный зритель никогда так не поступает. Мы приходим в театр за открытием. Открытие может сделать как Эйнштейн, так и молодой, никому не известный ученый.
С Ольгой Аросевой на съемках фильма «Прогулка с автором»
— Если обратиться к сюжетам ваших пьес «Афинские вечера», «Ботинки на толстой подошве», «Любовь как милитаризм», то семья у вас выступает как зона некоего морального террора.
— У меня более двадцати пьес и по пальцам можно перечесть семейные драмы. Кто–то из критиков назвал меня мастером семейных драм, и пошло–поехало! Словно эпидемия! О счастливых семьях писать не то что неинтересно — нечего писать! Это слова Толстого! Хорошо жить счастливо, а писать о проблемах. Смотришь кино о Всемирном потопе, но уверен, что сам не утонешь. Выйдешь из кинотеатра в сухих ботинках, без соплей и ангины.
— В 1998 году вы создали собственную театральную компанию «Театральная ассамблея Петра Гладилина» в Москве. Можно ли сказать, что драматург Гладилин оказался успешным продюсером и менеджером?
— Да. Мои проекты жили долго, много путешествовали по миру и в художественном отношении были очень крепкими. И сегодня я продюсирую в театре, кино и еще один музыкальный проект «Замотаев бенд». Артист Иван Замотаев поет песни на мои стихи, мы концертируем, выступаем, звучим на радио. Уже выступали в сборном концерте в «Олимпийском». Пригласите в Минск. Обещаю публике красивейший музыкальный шок. Слоган у нас такой: «Кто не слышал, тот в космос не вышел».
— Комедия «Афинские вечера» поставлена режиссером Валерием Анисенко в Молодечно и Витебске. Довелось побывать на обеих премьерах: публика принимает спектакли на ура. Вы сами сняли и фильм с Ольгой Аросевой и Львом Дуровым по этому произведению. Какова главная мысль этой истории — жить своим умом и не слушать советов родителей в делах сердечных?
— Это неблагодарное дело — объяснять смысл, заложенный в пьесе. Я намекну: что есть наша жизнь, пошитая с чужого плеча, с чужой морали? Без права на ошибку, заблуждение или даже глупость? Индивидуальное мышление предполагает право заблуждаться.
Актеры Михаил Горевой и Лев Дуров на открытии персональной выставки
— Николай Пинигин выступил худруком постановки Дмитрия Тишко. До этого ставил «Ботинки на толстой подошве», «Мотылек» в Минске и Санкт–Петербурге. Можно ли сказать, что вы нашли общий язык с ним? Что вас привлекает в режиссерском почерке Николая Николаевича?
— Привлекает то, что Пинигин никогда не занимается туфтой, саморекламой, дешевым постмодернистским, постдраматическим кичем. Не желает быть остро модным, скандальным, популярным. Не выпячивает себя, не перетирает себя в пыль и не пускает эту пыль в глаза критике и полоумным театральным снобам. Идут годы, а Пинигину по–прежнему интересны мысль, лежащая в основе пьесы и спектакля, эмоции, чувства. Он уважает зрителя, не презирает его, как это сегодня, к сожалению, входит в моду и поощряется. Набоков сказал: «...Снобизм — это форма отчаяния!» Пинигин остро чувствует эту непреложную истину.
— Вас сегодня зовут в различные жюри фестивалей, дают премии, вы чувствуете себя маститым? Как не забронзоветь?
— Ни одно живое существо — стрекоза, улитка или собака — не мечтает забронзоветь. И люди этого не хотят. Представляете забронзовевшую в полете чайку? Ей только и остается на прощание взмахнуть крыльями, упасть в воду и утонуть. Человек, живущий с психологической пристройкой: «Как я выгляжу со стороны?», «Что скажут потомки?» — не совсем живой человек, а пособие для мазохистов. Моральных мучеников, самоистязателей.
Я написал пьесу «Апельсиновый айсберг». Она о человеческой славе. На моем сайте www.gladilin.ru можно ее прочесть. В пьесе развернутый в конфликтах ответ на ваш вопрос.
— Кто вам близок из мировой драматургии прошлого и современности, если иметь в виду некоторое художественное влияние: Ибсен, Стриндберг, Чехов, Вампилов...
— Мрожек! Мне близок Мрожек! Но я его пьесы принципиально не читаю! Не хочу! Видел на сцене не так уж много постановок. Режиссер Роман Козак в юности открыл мне Мрожека своими блистательными спектаклями, и я за это всегда ему буду благодарен.
Счастлив, что ни у кого никогда не учился своей профессии. Первую пьесу написал спонтанно, случайно, за одну ночь. Довольно поздно — в 33 года. Почти без поправок. Она выпрыгнула из меня, как дикая лошадь, я бросился за ней в погоню и стреножил. Она называлась «Тачка во плоти». Про женщину и автомобиль. И покатилось! Я люблю сам искать и находить ответы на вопросы. По первому образованию я — философ, а философия, прежде всего, это индивидуальное мышление.
pepel@sb.by
Советская Белоруссия № 108 (24990). Четверг, 9 июня 2016
