Дочь Леонида Левина рассказала о достижениях и несбывшихся планах отца

Он создавал честные памятники

Год как ушел из жизни Леонид Менделевич Левин. Яркий архитектор, самобытный художник, тонко чувствующий поэт.
Год как ушел из жизни Леонид Менделевич Левин. Яркий архитектор, самобытный художник, тонко чувствующий поэт. Лауреат многих творческих премий, в том числе — Ленинской и Государственной. Один из авторов легендарного мемориального комплекса «Хатынь». Председатель Союза белорусских еврейских общественных объединений и общин. Белорусский патриот. Добрый и мудрый человек.

12-лица-левин-280607 500 (2).jpg
Леонид Левин

Его мастерская на площади Победы в Минске, знакомая едва ли не всем членам всех творческих союзов страны, теперь лишь сохраняет воспоминания о своем неугомонном хозяине. На большом рабочем столе мастера бумаги, папки, блокноты, книги, карандаши, ручки лежат так, как оставил их он сам: несколько беспорядочно для постороннего глаза, но для того, кто этот творческий хаос учинил, — понятно и мотивированно. За тем, чтобы ни один листок не сдвинулся со своего места, теперь трепетно следит Галина Левина, дочь, верный помощник, единомышленник и надежда Леонида Менделевича. Мне показалось, таким образом Галина Леонидовна пытается как можно дольше удержать столь необходимые ей флюиды отцовского присутствия и тепла, сберечь совместно выстроенную конструкцию душевной поддержки, творческого единения и сердечного сопереживания. Но, конечно, главный гарант сохранения памяти о Леониде Левине — его творческое наследие.

Галина Левина
Галина Левина.
фото Александра Ружечка

— Он заходил сюда, в мастерскую, — быстро так, резко. Клал на стол свою папку и говорил: все отставить в сторону, надо заниматься тем–то. И мы понимали: предстоит делать что–то очень важное и нужное. И это были по–настоящему счастливые моменты жизни, — возвращается в такое недалекое, но уже безвозвратно ушедшее прошлое Галина Леонидовна. — Мастерская существует давно, с конца 60–х годов. Именно здесь задумывался и выполнялся проект мемориала в Хатыни Градовым, Левиным и Занковичем. Так что место творчески намоленное, значимое для истории Беларуси, для монументального искусства страны. Поэтому очень хотелось бы его сохранить. Людям интересно приходить сюда, как в музей. Но дальнейшая судьба помещений мастерской не определена. И, пожалуй, этот вопрос — единственное, что вносит сегодня некоторую обеспокоенность. Потому что остальное, что касается сохранения памяти, — в наших руках. Вот Национальный архив выпускает очень интересный трехтомник, посвященный Хатыни. Уже вышли две книги. В них собраны уникальные материалы. Например, письмо от 10 февраля 1969 года совсем еще молодых Градова, Занковича и Левина первому секретарю ЦК КПБ Петру Машерову с просьбой ускорить решение вопроса о строительстве мемориального комплекса «Хатынь». Архитекторы четко прописывают, буквально по пунктам, что необходимо выполнить начиная с соответствующего постановления Совмина.

12-183160-02 500.jpg
Мемориальный комплекс «Прорыв»

А вот еще более раннее письмо — от 8 июня 1967 года. И тоже Машерову. С просьбой о встрече: «Ваши личные мнения и замечания доходят до нас через третьи лица. В связи с этим ряд вопросов хотелось бы решить с Вами в личной беседе в удобное для Вас время». На письме пометка: «Могу завтра принять. Машеров. 16.6.67». Затем запись: «Указанные товарищи были приняты лично т. Машеровым П.М. 17.6.67».

— Галина Леонидовна, и все–таки какие дела отец оставил вам с завещанием выполнить то, что он не успел?

— Тростенец.

Думаю, первая часть мемориала откроется, как и планировалось, в мае. По второй части — Благовщина — пока договор с нашей творческой мастерской не заключен.

Наш долг поставить памятник жертвам нацизма — неважно, какой они национальности, происхождения. Люди — там, 150 тысяч человек! Когда уже перед уходом отец лежал в больнице, а мне надо было отправляться в поездку, связанную с Тростенцом, я пришла к нему, чтобы сказать, что не поеду. А он: нет, надо ехать — и все. Тростенец вообще был для него наиважнейшей темой. И я верю, у нас хватит сил всем вместе сделать этот памятник.

Мемориальный комплекс «Хатынь»

В прошлом году 3 июля мы открыли памятник на территории Бобруйской крепости — памятник, который отец задумал, придумал, но не увидел. История там очень необычная и глубоко трагичная. Во время гитлеровской оккупации на территории крепости нацисты развернули концлагерь, где узников уничтожали не только через расстрел. Военнопленных грузили раздетыми на открытые платформы и возили по обособленной железнодорожной ветке до тех пор, пока те не погибали от холода — уже начиналась зима. Памятник в Бобруйске появился по инициативе местных властей. Скульптор — Александр Шаппо.

— У Леонида Менделевича всегда хватало работы, причем очень ответственной. Оставалось ли у него время на семью?

Выслушав вопрос, моя собеседница достала маленькую книжечку в светло–зеленоватой обложке с порхающими по этому зеленому полю яркими бабочками. Сборник «Мгновения» под редакцией Геннадия Буравкина, стихи. Автор — Леонид Левин. И рисунок с беззаботными бабочками — тоже его. Галина Леонидовна открыла страничку и с небольшой оговоркой, мол, не уверена, насколько это уместно, прочла:

Три дерева оставил на земле:

Любовь неугасимую к жене,

Дочь Галю —

Добра вершину из вершин

И онемевшую вдали Хатынь.

А, на мой взгляд, так очень уместно. Потому что коротко и все понятно.

— У вас с Леонидом Менделевичем похожие стили в рисунке...

— Да, но у него рука, я бы сказала, жестче.

Мы с отцом все время были рядом — с детства. Но сейчас я начинаю как бы заново проходить его историю. Заново изучать. И испытывать щемящее чувство, известное многим из нас, — незаданные вопросы. Поэтому так благодарна журналистам, которые беседовали с ним: теперь в тех интервью можно находить ответы, которые не смогла получить сама.

Не думаю, что внимание — сидеть с женой и детьми с утра и до вечера. Для моего школьного выпускного отец лично писал плакаты — хорошо помню: «Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан». Аттестат мне вручали именно под этим плакатом. Он ездил вместе с моим классом в Хатынь...

Мемориальный комплекс «Шуневка»

Отец был хорошим учителем. Но не тем учителем, который лишь назидает. Он любил говорить: «Не размагничивайся». И перед ответственными мероприятиями никогда не позволял себе отвлекаться на что–либо постороннее. Я это все видела и теперь уже сама ловлю себя на том, что повторяю себе и другим: «Не размагничивайся». Я потеряла очень большого друга, и нет таких слов, чтобы это рассказать и объяснить.

Он был простым человеком. И самозабвенно любил свое дело. Такую любовь нельзя выучить по книжкам. Но ее можно завещать как наследие.

Однажды школьницей в день рождения папы я написала ему письмо, где были строки о том, что, мол, хочу, чтобы в Минске все разговаривали по–белорусски. И задала вопрос: «Как ты думаешь, возможно ли говорить по–белорусски в больших городах?» «Я мечтаю о том», — ответил отец. К нам в дом приходили замечательные, необыкновенно интересные люди. Отец передал мне самое главное — чувство художника и чувство любви к Беларуси. Мы много путешествовали, ездили по Беларуси с этюдниками. Когда вместе с отцом последний раз навестили Ушачи, наведались и к дому Василя Быкова, там еще жила сестра писателя. Папа тогда сделал небольшой трогательный рисунок. Он висит у нас дома в рамочке.


Мемориальный комплекс детям — жертвам войны и чернобыльской катастрофы

Буквально за два дня до инсульта мы ездили в Раков и Воложин. Там я сделала фотоснимок, который, на мой взгляд, очень ярко характеризует отца. На фотографии — безграничный белорусский пейзаж, заливной луг, и папа просто мчится по нему с фотоаппаратом. Он вообще всегда рвался вперед. Еще в книге «Звезды первой величины» появился снимок известного советского фотографа Мусаэльяна, запечатлевшего троих архитекторов: Градова, Занковича и Левина. Они вместе идут по площади, и отец словно вырывается и летит вперед...

Самым сложным психологически был момент, когда отец уезжал на первую операцию и писал завещание. Но при этом все равно... оставил список дел, которые необходимо сделать, пока его нет!

— По крестьянскому принципу: сам помирай, а жито сей.

— Да. Остановка не предполагалась никогда.

— Во время войны Леонид Менделевич жил с мамой и сестрой в эвакуации в Киргизии...

— А дедушка ушел на фронт. Бабушка умерла в той эвакуации от голода. Она работала, но еда доставалась только детям — чтобы они выжили. Когда по–настоящему осознаешь такое... Страшно. Папа всегда это помнит... помнил... Но просто так вспоминать не любил. Память сохранялась в его работах, в его творчестве. Он подготовил и издал книгу с письмами своего отца — «Война и любовь». Там есть рассказ, как дедушка приехал в послевоенный Минск, как шел по городу к дому, где до войны жила семья, чтобы посмотреть на вишни возле него... и обнять их в память об умершей жене. Многие сегодня думают — ну, это были солдаты... Воевали, защищали... Сто грамм, крепкое слово... И все. Выработалось какое–то клише. Но они ведь тоже были разные. Отец понимал это и избегал стереотипов, чему учил и меня.


Мемориальный комплекс «Яма»,
фото Александра Ружечка, «СБ»

— И все–таки, можно ли говорить, что война продиктовала главный профессиональный маршрут архитектора Левина?

— Можно. Хотя он делал и абсолютно мирные работы. Папа любил жизнь. У него осталось много нереализованных проектов — около сотни. Некоторые думают, что кто–то давал ему темы. Нет. Сам находил! В том числе «Красный Берег». Все его памятники стоят именно там, где происходили события, рассказывают настоящую историю, они неформальны по исполнению, поэтому рождают у людей простые и понятные чувства, становятся частью их жизни.

— Какие ваши личные планы по сохранению памяти Леонида Менделевича? Книга?

— Возможно, книга. Причем не только о нем. Но и о его коллегах, соавторах, друзьях и товарищах — потому что это колоссальный пласт белорусской культуры, книга о том времени, в котором он работал и создавал искренние и честные памятники. Памятники, которые не врут.

Родство душ

Митрополит Минско–Могилевский РКЦ в Беларуси архиепископ Тадеуш Кондрусевич:

— В последнее время Леонид Менделевич буквально горел проектом мемориального комплекса в память жертв нацизма бывшего лагеря смерти в Тростенце. И когда я предложил предусмотреть там место для молитвы представителей разных религий, он с большим энтузиазмом воспринял идею. В Тростенце приняли мученическую смерть и верующие, и неверующие, все они — люди, каждый — человек. Чтобы в будущем такое никогда больше не повторилось, нельзя забывать о прошлом. И Леонид Левин жил этой идеей. Очень сожалел, когда по состоянию здоровья не смог поехать вместе с коллегами в Германию к партнерам по разработке мемориала в Тростенце и лично донести всю важность проекта.

Он был очень человечный, с ним легко говорилось. Хотел добра для Беларуси, для всех людей. И только светлая память остается о Леониде Менделевиче Левине.

О Мастере

Рыгор Сiтнiца, старшыня Беларускага саюза мастакоў, прэзiдэнт Мiжнароднай канфедэрацыi саюзаў мастакоў:

— Ганаруся знаёмствам з Леанiдам Мендзелевiчам, безумоўна, адметнай асобай у беларускай культуры. Усе ведаюць: ён адзiн з аўтараў мемарыяльнага комплекса «Хатынь», i толькi гэтага ўжо дастаткова, каб увайсцi ў гiсторыю нашага нацыянальнага мастацтва. Але ж iм шмат што зроблена, апроч «Хатынi». Ён вельмi i вельмi высокi прафесiянал. I дужа сiмпатычны быў чалавек, высокадухоўны i высокаiнтэлектуальны. Калi мы сустракалiся, заўсёды мелi пра што пагаварыць, але звычайна ўзнiмалiся тэмы, звязаныя з няпростымi пытаннямi культуры, увогуле нашага нацыянальнага выхавання. З iм нiколi не трэба было спецыяльна шукаць нейкую асаблiвую ноту размовы, яна сама знаходзiлася — бо чалавек ён лёгкi, нават жартаўлiвы, i разам з тым гаварыў пра сур’ёзныя рэчы. Леанiд Мендзелевiч Левiн — прыклад сапраўднага патрыёта Беларусi, якi працаваў на славу беларускай зямлi.

Коллеги

Александр Корбут, председатель Белорусского союза архитекторов:

— Роль заслуженного архитектора Беларуси, лауреата Ленинской премии Леонида Левина в современной белорусской архитектуре значительна. Здания горкома КПБ (1979), теперь МИД, ВДНХ (1968), станции Минского метрополитена «Площадь Ленина» (1984), «Немига» (1990); проекты «Историческая Немига» (авторство реконструкции исторической части Минска), «Троицкое предместье» (Минск, 1980 — 1986), «Верхний город» стали знаковыми объектами. Но особое место занимает монументальная архитектура Леонида Левина: мемориальные комплексы «Хатынь» (1969), «Яма» (памятник жертвам бывшего Минского гетто), «Детям — жертвам Великой Отечественной войны» (на месте детского концлагеря в Красном Береге Жлобинского района); памятники Янке Купале, Якубу Коласу (Минск, 1972), князю Давиду (Давид–Городок, 2000). Здесь особенно проявилась творческая неповторимость Леонида Менделевича. Его архитектура, как натянутые нервы, в ней эмоции на первом плане. Теперь это направление продолжают дочь архитектора Галина Левина и скульптор Максим Петруль.

ulitenok@sb.by

Фото Александра РУЖЕЧКА и БЕЛТА

Советская Белоруссия № 39 (24669). Суббота, 28 февраля 2015
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter