Музыканта Игоря Паливоду вспоминает вдова - Ольга Петровна

Нелегкий жанр Игоря Паливоды

Ему бы родиться в другое время... Хотя, наверное, для таких людей главный враг — они сами. Или, скорее, тот сверхмощный генератор в голове, провоцирующий возникновение творческих идей в количестве столь огромном, что редкому времени удается принять их целиком и безоговорочно. Но гений не может не высказаться, иначе сойдет с ума.

Фото palivoda.net

Игорь Паливода жил под очень высоким напряжением. Мучился от переизбытка тем, сюжетов, мелодий, но катастрофически не успевал сказать все, что хотелось, на что — чувствовал! — был способен. Как будто знал заранее, что срок жизни ему отмерян недолгий. Однако продлить этот срок даже не пытался, напротив, растрачивал себя так беспощадно, что никто уже не мог его остановить... Мало кого из современников всерьез называют гением. Паливоду — называют. При этом ни искреннее восхищение его талантом, ни безграничное уважение прежних коллег не ограждают его имя от историй об алкогольных срывах. Что поделать, эпоха всеобщей откровенности и интернета.

— Он не мог быть другим, такой талант — всегда неуправляемый процесс, — вздыхает его вдова Ольга Паливода. — Ну вот как Высоцкий... В определенном роде Игорь ведь и был белорусским Высоцким.

Игорь и Ольга

Бесспорно, энергетика музыки Игоря Паливоды ничуть не меньше, чем у Высоцкого. Творчество на разрыв души — это у них общее, да. И песни популярны — в конце концов, исполняли мелодии Паливоды не кто–нибудь, а знаменитые «Песняры». Но сам автор часто оставался в тени — обычная участь композитора и тем более аранжировщика. А серьезная академическая музыка, которую он писал, сегодня вообще известна единицам. Или неизвестна вовсе — многое из созданного Игорем Паливодой публично никогда не исполнялось, но то, что звучало — например, поп–опера «Максим» на стихи Максима Богдановича со старинными инструментами в оркестре или цикл песен на неизвестные большинству рифмы Янки Купалы, — всегда становилось ярким событием в масштабах куда больших, чем просто сцена...

И все же быть безоговорочно своим для публики — таким, как Высоцкий, он не мог. Его музыка сложнее. И финал трагичнее. Игорь Паливода ушел в 1996–м, когда многим было не до высоких материй. Не стал бешено популярным после смерти. Сейчас услышать его вдохновенные ноты можно очень редко — иногда что–то прорывается в радиоэфир (в день рождения и день смерти — обязательно), кое–что выложено на именном сайте, созданном друзьями. Хотя людей, которым по–настоящему дорога память об Игоре, немало. Недавняя студийная запись «Веселых нищих», песенного цикла на стихи Роберта Бернса, написанного им для «Песняров» еще 30 лет назад, стала настоящей сенсацией, объединив 30 музыкантов из 8 стран (ее можно свободно послушать в интернете). Выходят нотные сборники, устраиваются вечера памяти (большей частью — благодаря Ольге Паливоде). Скульптор Евгений Колчев уже работает над мемориальной доской... Звучат его песни и в исполнении молодых артистов эстрады. Но большая музыка Игоря Паливоды, которая могла бы стать откровением для любого оркестра, по–прежнему остается невостребованной. Говорят, того, что он успел сделать за свои 45 лет, хватило бы на три композиторские биографии. А если бы жил сейчас, когда мог бы отмечать 65–летие?

За кулисами концерта «Песняров»

«Работаю как вол. Закрываюсь в квартире и пишу. Каждая песня дается мне, как рождение ребенка», — писал он в своем дневнике. Хотя со стороны все выглядело, будто ему даже малейших усилий прилагать не приходилось — Владимир Мулявин, например, не раз вспоминал, как Паливода мог играть на клавишах, одновременно решая кроссворды или шахматные задачи. Причем виртуозно играть. Точно так же, «между делом», выпускал юмористическую газету о повседневной жизни коллег–музыкантов, не забывая о своей печатной машинке даже в бешеном ритме «песняровских» гастролей (в дневнике Игоря Паливоды осталась запись: «В течение прошедшего 1979 года ансамбль «Песняры» провел 340 концертов плюс три «шефских», итого 343 в 19 городах страны. Это составляет 686 часов, проведенных на сцене»). Рисовал остроумные карикатуры, писал прозу и очень неоднозначные, но бесспорно талантливые стихи.

— Свою музыку он сочинял всегда в одиночестве, действительно запирался в квартире и писал, — рассказывает Ольга Паливода. — Но как делал аранжировки, я могла наблюдать. Ноты записывал сразу начисто, даже не проверяя на рояле. Для хора, для оркестра... Потом склеивал нотные листы в огромное полотно и отдавал дирижеру. Впрочем, и свои циклы на стихи Купалы, Кулешова Игорь написал довольно быстро. Изматывал себя, не спал ночами — когда в голове начинала звучать музыка, спать было уже некогда...

Ольга Петровна стала автором сценариев двух документальных фильмов, посвященных Игорю Паливоде. А сейчас пишет книгу, в основе которой будут его дневники. Но обо всем она там не расскажет.

Ресторан

— Еще до «Песняров» Игоря знали все. По консерватории, когда он стал дипломантом Всесоюзного конкурса пианистов, по студенческим капустникам, о которых благодаря ему вспоминают до сих пор. Но после армии работал «лабухом» в ресторане. Каждый вечер мотался из Минска в Заславль. Так что терять было нечего, когда Мулявин позвал его в «Песняры», хотя выступать с эстрады Игорь никогда не стремился. Приглашение было довольно экстремальным: прямо на гастролях серьезно заболел пианист, понадобилась срочная замена и «Песняры» решили, что никто не справится лучше Игоря. Купили ему билет, он прилетел в Тамбов и за один вечер разучил всю гастрольную программу...

«Золотой» состав «Песняров». Игорь Паливода - крайний справа в верхнем ряду.
Фото из домашнего архива

Но концерты и гастроли совсем не оставляли пространства для того творчества, которым он хотел заниматься. Ни слава, ни деньги этого не компенсировали, и он ушел из ансамбля. И поступил в консерваторию еще раз, уже на композиторское отделение, хотя большой нужды в этом, с точки зрения многих, не было. К тому времени он уже написал «Веселых нищих», создал несколько серьезных фортепианных произведений. Но Игорь был перфекционистом во всем.

Завод

В 1985 году я руководила художественной самодеятельностью на заводе электронно–вычислительных машин — у меня была маленькая дочка, возвращаться на киностудию или телевидение, где работала раньше, мотаясь по командировкам, я тогда не планировала и больших сюрпризов от жизни не ждала. И тут мне сообщают, что с нами будет работать человек из «Песняров». Никто не поверил, в том числе я. Но Игорю нужна была именно такая независимая работа, он уже учился в консерватории и правда начал руководить заводским ВИА.

Начало 1980-х

В первый же вечер знакомства я вдруг поняла, что любовь с первого взгляда — не выдумки. Хотя была уверена, что на взаимность Игоря и надеяться не стоит — тогда я не знала, что в его семье давно уже все неблагополучно, как и в моей собственной. И он не знал. Очень долго мы называли друг друга на «вы» и часами не могли наговориться. Обменивались книгами, журнальными новинками, к тому же выяснилось, что Рахманинов — любимый композитор у обоих.

Это была идея Игоря — венчаться. А через несколько лет он специально устроил все так, что премьера «Максима» состоялась в день моего рождения. 15 февраля 1992 года я получила самый дорогой подарок в жизни...

Небо

Он много рассказывал о себе, о том, как еще в детстве остро чувствовал свое одиночество. Хотя абсолютно все ему давалось легко — и музыка, которая очень рано появилась в его жизни благодаря отцу–музыканту, и рисунки, и стихи, и проза. Был душой любой компании, еще мальчишкой чего только не придумывал: какие–то самодельные мультфильмы, музыкальные шутки, шпионские игры... Друг его детства Игорь Волчек стал мультипликатором, еще один друг — главный режиссер и руководитель нашего театра кукол Алексей Лелявский. Саша Владомирский служил в Купаловском театре... Ну вот откуда в Игоре была эта боль?

Ольга Паливода после первого концерта памяти мужа

«Мне уже скоро туда», — говорил мне и показывал на небо. Я сокрушалась — разве так можно? Возражал: «Я чувствую». В те годы я делала программу «Здоровье» на телевидении, умоляла сходить к врачам, могла ведь договориться с любым светилом. «Нет, я ничего не хочу знать о своем здоровье». Был фаталистом. Привычно прикуривал от затухающей сигареты новую (в филармонии его называли за это «вечным огнем») и показывал, где лежат его ноты, пленки, дневники. Что–что, а это у него всегда было в идеальном порядке. Сам переплетал свои творения, делал записные книжки, вообще, многое умел...

Возможно, когда–нибудь я издам его дневники без купюр. Не хотелось бы никого ранить — ведь у Игоря было обостренное чувство справедливости. Человек без кожи — говорят про таких. Впрочем, иначе разве он мог бы создавать свою яркую музыку? Мне бы толкового музыковеда в помощь — архива Игоря хватит не на одну диссертацию. Но я даже не сомневаюсь: рано или поздно эти ноты будут востребованы. Такая гениальная музыка появляется нечасто. Особенно сейчас.

cultura@sb.by

Советская Белоруссия № 231 (24861). Суббота, 28 ноября 2015
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter