Директора культового минского кафе "Свитязянка" Олега Шейко вспоминает его вдова Елена Шейко

Мужчина с факелом

Шел себе человек по улице, размахивал в такт своим мыслям найденным где–то по дороге ивовым прутиком. Потом взял и воткнул этот прутик в землю прямо напротив подъезда своего дома по улице Сурганова. И выросло дерево. Большое, раскидистое — всем соседям хватило места в его гостеприимной тени.


Олег Шейко с огнем Олимпиады-80

Что бы ни делал Олег Шейко, пусть даже случайно и нечаянно, так или иначе у него получалось если не грузинское застолье, все равно что–то теплое, очень душевное и по–домашнему уютное. Его кафе «Свитязянка», первое частное кафе в Беларуси, вывеска которого 20 лет красовалась с обратной стороны того самого дома по минской улице Сурганова, сегодня уже городская легенда. Вывески давно нет, а память осталась — щемящая память о месте, объединявшем всех тех, кто на излете советской эпохи и позже, в пресловутые лихие 90–е, мог только мечтать о комфорте, удобстве, искренности, тех, кого называли андерграундом без нынешней очарованности этим «запретным» словом. Тогда их имена были широко известны разве что в узких кругах, не то что сейчас, но собирались у Олега Шейко не только барды и художники. Нищие студенты и бизнесмены, байкеры и музыканты — все считали это место своим. Сейчас там другая вывеска и прежней публики давно нет. Не потому, что другие времена и где–то разнообразнее кухня — не кухня была главным магнитом «Свитязянки». Там было... иначе. Иначе, чем везде. Вообще везде. Даже криминальные авторитеты захаживали туда с малолетними детьми, желая передохнуть в череде своих неправедных будней. В «Свитязянке» было как–то по–особенному хорошо, чисто и правильно. Под аккомпанемент столетнего пианино там звучали старинные романсы и джазовые хиты, а человек с профилем героев неподражаемых грузинских фильмов готовил такой кофе, какого не варили больше нигде в городе.


Елена Шейко

Сегодня в память об этом человеке осталась разве что ветвистая ива во дворе его дома рядом с такими же крепкими, совершенно негородскими дубом и березой, посаженными им же, — и люди, и деревья, согретые теплом Олега Шейко, будто наполнялись новой жизненной силой, превращая дефицит в ресурс. А еще осталось бесчисленное количество абсолютно фантастических историй, каждая из которых — ни разу не выдумки, пусть даже кажется такой же неправдоподобной, как и сюжет с ивовым прутиком, выросшим в прекрасное дерево. Мог ли обычный слесарь занять должность директора одного из крупнейших столичных стадионов? В его случае — вполне. И это он, Олег Шейко, стал тем самым человеком без единой олимпийской медали, кому доверили пронести олимпийский огонь летом 1980–го — в тот самый единственный раз, когда огонь Олимпиады побывал в Беларуси.

— В то время он был уже легендарной фигурой в нашем спорте, — улыбается Елена Шейко, вдова Олега Алексеевича. — Хотя никаких рекордов не устанавливал и, в принципе, считался рядовым бегуном. Но когда стали обсуждать, кому нести олимпийский факел от Белоруссии, кандидатуру Олега поддержали единодушно.

У Елены Михайловны сохранилось все: и памятный факел, и японские кроссовки, в которые обули советских участников Олимпиады–80, и многочисленные газетные вырезки с портретами мужа — потом его еще долго звали на всевозможные соревнования в качестве свадебного генерала, пока сам Шейко не закрыл решительно эту страницу своей жизни. Хранится и несколько старых фотографий, косвенно подтверждающих семейное предание о грузинском князе, соблазнившем красавицу служанку, которая после родила сына, отца Олега Шейко — фамильное сходство у всех налицо... Словом, если задаться целью найти биографию, достойную современных городских мифов, Олег Шейко точно возглавил бы список выдающихся персонажей новейшей истории Минска. Той истории, которую хочется рассказывать туристам.



Долг


— Когда мы познакомились, он работал барменом в ресторане «Потсдам», — вспоминает Елена Михайловна. — Попасть в это очень престижное по тем временам место было крайне сложно, но Олег был полиглотом и большим эрудитом — мало кто мог составить ему конкуренцию в общении с гостями «Потсдама». Помню, провожая меня, не раз читал наизусть длиннейшие поэмы — переводы Бальмонта, «Двенадцать» Блока или Маяковского, которого обожал. Это производило впечатление.

Он был поздним, послевоенным ребенком, родители очень пеклись о его образовании. Отец занимал высокую должность в Белорусском военном округе, но рано умер, и Олег, вместо того чтобы поступить в институт, пошел слесарем на завод Орджоникидзе, решив вернуть своей маме все, что, как считал, задолжал ей за годы, когда она растила его одна. И кстати, барменом в «Потсдаме» он пробыл недолго, вскоре снова вернулся на завод — зарплата там была ощутимо больше. А соревнования, которые он проводил, становились все масштабнее.


Олимпиада-80

Забег


Олег бегал. Сначала сам по себе, потом с друзьями. И в один прекрасный день решил организовать Белорусский клуб любителей бега. Не минский, а сразу белорусский. Народ на наши легкоатлетические соревнования съезжался со всего Советского Союза. Пробеги были сумасшедшие, собиралось огромное количество людей. Олег утрясал отношения с милицией, делал разметку — 5, 20, 25 километров, а я рисовала грамоты, делала значки и расписывала какие–то доски, купленные за наши же деньги — чтобы были призы (даром, что ли, окончила Глебовское училище). Потом варила бочку кваса, бочку компота, встречала гостей.

И вот у нас уже 5 — 6 пробегов в год, Олег окончил институт физкультуры, стал директором стадиона «Локомотив», его постоянно зовут в судейство, часть соревнований проходит совместно с Министерством спорта и туризма. К нам прибывает высокая комиссия. А у нас — очередной праздник: самовары, баранки, подарки! На даму из Министерства торговли, которая прибыла вместе с той комиссией, все это благолепие произвело такое впечатление, что после пробега она подошла к Олегу и шепнула: есть шанс получить кафе. Начало перестройки, дана установка создавать кооперативы и семейные подряды. А он всю жизнь мечтал о собственном кафе...



С семьей. К слову, крестной сына Олега Алексеевича стала Эдита Пьеха, с которой он близко дружил

Сахар


Спорт пришлось оставить. До «Свитязянки» Олег бегал каждый день по 40 километров, но пробеги сменились экстремальным вождением: помню, едем из Вильнюса, ночь, ранняя весна, туман страшный, дорожной разметки не видно, и я бегу впереди машины, показывая дорогу, — утром нужно успеть открыть кафе. Народ к нам ломился — нигде ничего не было, а у нас — бутерброды с ветчиной, домашний творог, кофе. В Вильнюсе мы сдружились с ребятами из такого же семейного кафе, и они помогали нам купить хорошие продукты, которые еще надо было найти. Скажем, сахар купить было невозможно — только по талонам. И мы писали объявления прямо в кафе: «Товарищи, если хотите пить кофе с сахаром, приносите талоны». И приносили. А следом — ОБХСС: откуда сахар? Мешки с кофе вообще целый год возили от друзей к друзьям — «шифровались». Тогда вдруг появился в продаже зеленый кофе. Но почему–то в деревнях. Конечно, его никто не покупал. Мы объехали всю глубинку, скупая этот кофе, — вышло 9 мешков. Научились его жарить — не без помощи бразильского атташе, с которым Олег свел знакомство по такому случаю. Помню еще, как мой папа приговаривал: «Лена, ты не волнуйся, я сушу тебе сухари» — искренне был уверен, что долго все это не продлится.


Олег Шейко в кафе «Свитязянка»

Рэкет


Потом прошел слух, что рэкетиры поделили все районы Минска. Мы решили уточнить информацию у одного из своих клиентов — люди к нам ведь ходили всякие. А тот расхохотался: «Ребята, пока вы будете варить такой хороший кофе, с этой стороны вы нам мало интересны — брать у вас наверняка нечего. Кстати, знаете, что к вам ходит наш бригадир со своими детьми?» Оказалось, «бригадир» — тот самый тихий и вежливый человек, которого мы привыкли видеть по воскресеньям.

Разные люди к нам ходили, очень разные... Один из клиентов стал приходить только ради того, чтобы устроить очередную драку. Как потом выяснилось, пару раз он даже обокрал нашего бармена (бармен компенсировал выручку своими деньгами). В конце концов сели, поговорили с ним по душам. И в следующий раз он пришел... в черном костюме с бабочкой, принес все украденные деньги, стал называть меня мамкой и чинить нашу машину. Говорил: «Мамки у меня не было, никто еще меня так не выслушивал». А у нас что ни день — новая исповедь.

Ирисы


В иные вечера очереди в кафе заворачивали за угол соседнего дома. Особенно если был живой джаз или еще какая вечеринка. Состоятельные клиенты оставляли деньги в специальной копилке для тех, кто хотел выпить кофе, но финансами не располагал. Когда Олег заболел и «Свитязянку» пришлось оставить, мы купили хутор, где он надеялся собирать гостей по–прежнему. Не успел... Я там растила редкие сорта салатов, и он бесплатно раздавал их своим друзьям в рестораны — тема денег никогда не была для него главной.

А недавно Олег мне приснился — первый раз за все время. Попросил привести в порядок клумбу у дома возле его деревьев. Теперь там снова его любимые ирисы.

cultura@sb.by

Советская Белоруссия № 115 (24997). Суббота, 18 июня 2016
Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter