Короткевич был настоящим романтиком

Эта книга не может не привлечь внимания уже одним своим названием — «Донжуанскi спiс Караткевiча»...

Эта книга не может не привлечь внимания уже одним своим названием — «Донжуанскi спiс Караткевiча».


Согласитесь, подобное мы привычно относим к разряду «клубнички». Но в нашем случае речь о другом. Автор — молодой критик, аспирант истфака БГУ, обозреватель газеты «Лiтаратура i мастацтва» Денис Мартинович предлагает взвешенное эссе о героинях жизни и творчества писателя, основываясь на архивных документах, письмах, произведениях. Книга вышла в издательстве «Четыре четверти» в серии «Мiнскiя маладыя галасы», основанной городским отделением Союза писателей Беларуси. И тираж разошелся буквально за считанные дни.


— Денис, почему ты выбрал такую тему для своей первой книги? Это эпатаж, пиар?


— Название, конечно, немного провокационно, рыночный ход... Но интерес к этой теме у меня возник очень давно. Еще когда был лицеистом, я почти одновременно прочитал два произведения Короткевича — повесть «У снягах драмае вясна» и роман «Нельга забыць». И там и там действует героиня Аленка. Я с удивлением заметил, что и отдельные эпизоды совпадают. Например, Алена с компанией друзей едет на Днепр, они катаются в лодке, герой рассказывает сказку. Я заинтересовался, кто же прячется под этим именем? И в 11–м классе написал свою первую статью, которая называлась «Паляванне на Алёнку». Материал был опубликован в 2004 году в журнале «Маладосць». Потом, когда побывал в Киеве, захотелось узнать реальную основу событий, которые Короткевич описывает как в упомянутых произведениях, так и в повести «Лiсце каштанаў». И я начал поиски в Белорусском государственном архиве–музее литературы и искусства. Там хранятся письма Короткевича к его другу Юрию Гальперину. Отрывки из них в свое время напечатал журнал «Неман». Нужная информация там была — и о девушке, которую Короткевич любил, учась в киевском университете, и которую называл в переписке С.М., и об «Аленке», в которую он был влюблен в Орше.


— Сколько же персоналий в «донжуанском списке» Короткевича?


— Собственно говоря, такого списка нет. Это Пушкин в одном из альбомов записал имена женщин, которых любил. То перечисление исследователи и назвали «донжуанским». Короткевич такого не оставлял. В списке, составленном мной, пока десять имен, но я уверен, что это далеко не все. Например, у меня нет сведений о периоде с 1963 по 1967 год.


— Первое, что подумает рядовой читатель, — что со всеми этими женщинами Короткевич состоял в интимных отношениях...


— Вовсе нет. Это просто женщины, которые повлияли на судьбу писателя, в которых он был влюблен. В списке Пушкина тоже ведь два столбика: в первом — женщины, которых он любил, второй — те, кто ему просто нравился. Из десяти имен списка Короткевича пять он, по–моему, именно любил, три ему скорее нравились. А о двух женщинах — Новелле и Нателле — вообще судить трудно. Я включил в список Екатерину — это учительница, преподававшая Короткевичу в старших классах оршанской школы, отношения тут были чисто уважительными. Но Пушкин таким же образом включил в свой список жену Карамзина, женщину намного старше себя.


— Аленка из «Нельга забыць» погибла в автокатастрофе... А в жизни?


— И в жизни. Подтверждение я нашел в письме Короткевича к Янке Брылю: «Ведаеце, мне нiколi не шанцавала з вялiкiм каханнем. Два разы прыйшло да мяне сапраўднае. I аднойчы яно загiнула падчас аўтакатастрофы на шашы Мiнск — Орша». Не думаю, что такими вещами шутят.


— Но, наверное, друзья Короткевича знали о его романах? Ты кого–то расспрашивал? Советовался?


— Дело в том, что те, кто дружил с Короткевичем, не могут рассказывать о нем все, что он им доверял, — это было бы предательством. Конечно, есть люди, которые знают о его личной жизни больше, чем я, но писать об этом они не желают. Вот, например, публикуются письма к Гальперину, где открытым текстом говорится о любви Короткевича к московскому искусствоведу Нине Молевой — но это комментируется очень осторожно, мол, «были симпатии». Может, считается, что иначе не совсем научно. Но Владимир Короткевич умер в 1984 году, я родился в 1986–м, поэтому могу воспринимать с дистанции. Тем более ничего скандального в моих исследованиях нет. Я заканчиваю их персоналией жены Короткевича, Валентины, то есть началом 1970–х. Дальше исследовать не собираюсь, дальше — семейная жизнь.


— Ты упоминаешь о мнении, что глубина женских образов у Короткевича значительно уступает в своей конкретности и прорисовке мужским, в пример приводят Юрася Братчика и почти бесплотную Анею из романа «Хрыстос прызямлiўся ў Гароднi». С другой стороны, есть великолепные образы Гелены Корицкой из «Каласоў пад сярпом тваiм» и Марии Магдалены из того же «Хрыста...». И ты делаешь интересное замечание, что сильные женщины — не те, которых любит герой, оставляющий их ради менее ярких. Возможно, это проявление каких–то комплексов автора? Кстати, в поэзии Короткевича очень четко выписан образ la belle dame sans mersi, прекрасной безжалостной дамы.


— У меня не сложилось впечатления, что в жизни Короткевича тянуло к женщинам, которые его мучили бы. Есть разного типа жены писателей. Одни не претендуют на первые роли, занимаются хозяйством, детьми, поддерживают мужа, перепечатывают его тексты... Но некоторым творцам нужен рядом человек, равный ему. И понятно, что, если оба супруга — творческие люди, никому не хочется уходить в тень. Очень тяжело тут найти золотую середину. Из списка Короткевича три женщины — творцы: известная чеченская поэтесса Раиса Ахматова, искусствовед Нина Молева... И Новелла. Украинский писатель Николай Амельченко пишет, что в Москве Короткевич был влюблен в поэтессу–барда Новеллу. Я нашел только одну поэтессу с таким именем — Новеллу Матвееву. Эти три женщины не захотели бы уйти в тень, возможно, потому с ними и не сложилось. А та, которая стала женой Владимира Короткевича, сама одаренный ученый, все же обеспечивала мужу тыл. По моему мнению, в Валентине писатель и нашел «золотую середину».


— Насчет Раисы Ахматовой, с которой писатель был знаком в Москве... Есть ли она в романе «Нельга забыць»?


— Думаю, что Ахматова угадывается в образе Марии. Есть совпадения: у Марии маленький сын, к которому привязывается герой. Нина Молева в одном из писем упоминает: «За первым столом неразлучная пара: Владимир Короткевич и красавица чеченка Раиса Ахматова... Всегда исполненный горечи взгляд и отчаянная привязанность к сыну, который звал В.Короткевича отцом». Опять же, в письмах к Гальперину Короткевич пишет о некоей Р., которая его ревнует.


— Владимир Семенович был истинным романтиком... При накале страстей в его произведениях все описывается исключительно тактично. Но все же — как отнесутся те прототипы героинь, которые еще живы, к обнародованию фактов их личной жизни?


— Повторю: я опирался не на домыслы и сплетни, а только на документы. Да, Нина Молева как–то в интервью утверждала, что ее отношения с Короткевичем были просто отношениями студента и преподавателя. Но ведь она сама передала в архив письма литератора, в которых открытым текстом говорится о настоящей любви, и дала разрешение публиковать: «Зачем я себе, если вас нет рядом? Зачем мне руки, если я не могу обнять вас, глаза, если я не могу смотреть ими в ваши глаза, стихи, если я не могу писать о вас и для вас. Вы моя первая, которой не было, вы моя самая всесильная и последняя... Понимаете, мы вечны. Может быть, я искал вас пятьсот лет назад и вы скрылись от меня. Но я все равно, все равно вас найду. Мне уже не стыдно и не страшно ни людей, ни земли, ни слов — разве не все равно?» Я всегда могу сослаться на источники. Да и не предстает в моем исследовании Короткевич в каком–то непристойном виде. Поскольку такие средства посодействуют популярности литературы, их использование корректно.


— Именно о том, как сделать популярной нашу литературу, ты и рассуждаешь в той части своей книги, которая называется «Калi прыйдзе беларускi Андрэ Маруа?».


— Андре Моруа знаменит тем, что писал литературные биографии. Мне в наших произведениях очень не хватает именно этого жанра. Если меня попросят, я могу рассказать о Пушкине, Достоевском, Булгакове — о характере, о взаимоотношениях с семьей и друзьями, о политических взглядах... А белорусские писатели — это имя и произведение. Вот Иван Мележ... Что мы знаем о нем, кроме общих биографических сведений? Каким он был? С учетом того что люди читают мало, их нужно подталкивать, заинтересовывать. Если у нас есть туристический объект, например, Мирский замок, вокруг него создают инфраструктуру. И вокруг писателя и его произведения тоже нужно создавать нечто похожее.


— Еще интересная твоя статья — о загадке продолжения «Каласоў пад сярпом тваiм». По известной версии, рукопись исчезла из квартиры Короткевича.


— Я считаю, что продолжение существовало. И я уверен, что мы все знаем его фрагменты. Рассказ «Синяя–синяя» — это эпилог. Герой первой части романа Петрок Ясюкевич после разгрома восстания попадает с экспедицией в Африку, мы видим, как он отстреливается от нападающих кочевников. Ясюкевич вспоминает далекую Беларусь, Алеся Загорского, который блуждает неизвестно где... После смерти Короткевича нашли в архиве маленький фрагмент, как Алесь Загорский находится под домашним арестом — это начало второй части. Повесть «Зброя» — я тоже уверен, что это из пропавшего продолжения. Известен фрагмент о казни Франца Раубича, который печатался еще при жизни автора. И если есть отрывки из разных частей романа, значит, он пусть недоработанный, но был.

Заметили ошибку? Пожалуйста, выделите её и нажмите Ctrl+Enter