(Продолжение. Начало в №№ 201, 206, 211, 221.)
Часть 5–я
«Омск, Томск, Ачинск, Москва, Чита, Челябинск» — вспомнилась дорожная считалка, сочиненная поездными путешественниками под стук вагонных колес. Наши колеса бесшумно шуршали по асфальту, оставляя позади упомянутые города. С легкостью «форсировали» Тобол, Ишим, Иртыш, Обь. Впереди — Томь, Енисей, Ангара и, конечно же, — Байкал. Одни названия чего стоят! Всю дорогу от Челябинска до Красноярска нас сопровождали все те же березовые рощи с плоскими озерами, а на обочине, возле подступающих к дороге поселков, несметное количество опят в ведрах. Местные жители везли их мешками в машинах, на велосипедах, угрюмо сидели у дороги, предлагая дары этого края. Среди березовых рощ стали появляться сосны, ели, кудрявые кедры. К опятам прибавились боровички, подберезовики, еще какие–то грибы — на ходу не разглядишь. Конец августа — грибной сезон. А вот и первый продавец кедровых орехов, но их мало. Нам сказали, что в этом году орехи не уродили. Кроме грибов и орехов, повсеместно продавали березовые и хвойные веники.
— Я тут знаю стоянку с хорошей баней. Уже неделю едем, надо попарить кости, — предложил Сергей Шарко.
Мы свернули на стоянку с соответствующим этому месту названием — «Берлога». В Сибири знают толк в русских банях, и «берложья» баня оказалась на славу. Она круглые сутки топилась, и мы хорошенько попарились. После бани я спросил у официантки придорожного кафе: «Зимой у вас, наверное, прохладно?» «Бывает мороз под сорок, но тогда дети не идут в школу», — просто ответила она.
На следующее утро я проснулся, как обычно, с рассветом. Мой шеф Савич еще спал, и, чтобы его не разбудить (ему целый день сидеть за рулем), я потихоньку слез со своей полки и вышел на улицу. Накануне вечером около заправки остановилась на «жигуленке» семья цыган. Они разбили палатку и устроились на ночь. Маленькие цыганята бегали вокруг палатки, пока мать не позвала их спать.
Я огляделся, но ни цыганского «жигуленка», ни их палатки уже не было. Цыгане до рассвета двинулись в свой путь. Водители–дальнобойщики зашевелились в своих машинах, наскоро пили чай и выезжали на трассу. Проснулась и моя команда.
— Салом алейкум! — как обычно поздоровался со мной Сережа Шарко. — Как настроение после баньки? — спросил он.
— Алейкум салом! Настроение отличное, — ответил я и побежал к своей машине. Мой Сережа уже вскипятил чайник.
— Что ты хлещешь один кофе! Возьми бутерброд, — настаивал мой шеф, который не мог привыкнуть, что я не завтракаю.
Мы продвигались на восток, но разница во времени не ощущалась, хотя она уже составляла с белорусским 5 часов. Мы приближались к Красноярску — родному городу известного писателя Виктора Астафьева. В студенческие годы я хотел снять курсовую работу по рассказу Астафьева «Ночь космонавта», в котором речь шла о том, как космический корабль приземлился в сибирской тайге. Но кто же студента ВГИКа отправит на съемки в такую даль?!
Чем дальше от Урала, тем чаще на дороге стали встречаться праворульные машины. Они путались среди фур и грузовиков, мешая движению. Водители больших машин включали правый поворот, подсказывая праворульным машинам, что встречная полоса свободна и они могут идти на обгон, освободить трассу. Многие подолгу не решались высовываться из–за фур, действуя на нервы «дорожным волкам».
— У тебя же японская иномарка! Ползет, как на похоронах! Газку — и пошел, и пошел! — раздражался Савич, чуть ли не подталкивая в бампер впереди идущую «Хонду».
— Заколебали эти «чайники»! — подтвердили по рации ситуацию на трассе Николай и Сергей Шарко.
«Крейсерская» скорость наших фур составляла 80 — 85 километров. Я с нетерпением ждал встречи с Байкалом.
omr@tut.by
Советская Белоруссия № 226 (24856). Суббота, 21 ноября 2015
