Эссе лауреата Государственной премии Беларуси, писателя, драматурга Георгия Марчука

Он мастер режиссуры, имеет огромный авторитет.

Еще бы! Пятьдесят лет на театре.

Десятки ярких, неожиданных, всегда вызывающих интерес спектаклей на сцене академического драматического театра им. М.Горького, которому он самозабвенно служит. Среди его учеников, выпускников академии искусств, ряд интересных молодых режиссеров. Он замечает рвение у молодых к самостоятельности. Ведь когда–то и сам начинал руководить народным театром при Минском Доме офицеров. А нынче он — народный артист, лауреат многих театральных фестивалей. Назову один: Гран–при на международном фестивале в Штутгарте (Германия) за спектакль по пьесе Шекспира «Макбет». Это равносильно тому, если бы, скажем, наши спортсмены победили на мировом первенстве. Борис — отец способного сына–музыканта. Умеет ценить дружбу. Так сложилась его судьба, что рядом нет своего драматурга. Любит брать пьесы, как принято говорить, с вечными темами, буйством страстей. С посылом в космос. Долго присматривался к А.Дудареву. Реализовал его «Свалку», но без энтузиазма.

Фото  rustheatre.by.

Среди театралов давно ходит молва, что некоторые режиссеры прячут свои недостатки за именами классиков–драматургов, великих актеров. Это не всегда так. Борис тоже любит делать ставку на сильных актеров, знаковых фигур. Но сперва его всегда увлекает глубина идей и страстей. Как в «Макбете», в «Трагедии человека» И.Мадача, в «Трехгрошовой опере» Б.Брехта. И находит очень яркие выразительные средства. Рискует с умом. Так было и с «Затюканным апостолом» А.Макаенка на сцене театра им. Я.Купалы. Это было больше, нежели просто сенсация. Это был грандиозный успех, бум. Новая драматургия, новое решение режиссера. Так постепенно Борис подошел к форме и внутреннему содержанию своих спектаклей. По его словам, он режиссер «исповедального театра». Все методы хороши. И театр переживания, и театр представления. Зал должен жить в одном дыхании с актерами. У него есть свои любимые Р.Янковский, Б.Масумян, А.Ткаченок, достаточно внимателен и к другим, но ставку делает на этих. Диапазон выразительных средств всегда разный. Декорации любит двухъярусные, тонко работает со светом, видимая свобода актера подчинена общему рисунку роли. Бывает, мизансцены его постановок плакатны, когда на авансцену выходит герой. Темпоритмы его спектаклей ровные, без суеты и скачков. Удивляет мыслью, не спеша. Он нашел себя именно в театре им. М.Горького. Не состоялась, увы, наша совместная работа над пьесой «Дорога в Иерусалим» — о примирении трех религий (как это сейчас злободневно!). Он поступил благородно. Предложил написать что–то вроде сценария по отрывку из Библии «Исход евреев из Египта». Была премьера с яркой работой И.Мацкевича, но это был проходной спектакль.

Были у него тяжелые времена, доходило до нервного срыва. Надо было уходить из своего театра. Зигзаг судьбы. Не искал виноватых. Его друг, главный режиссер театра им. Я.Купалы В.Раевский, пригласил к себе очередным режиссером. Но это унижало талант Б.Луценко. Он возглавил Театр–студию киноактера. Мы встречались чаще. Он был сосредоточен и молчалив. Манило кино, и он пришел на киностудию. Я был свидетелем, когда В.Туров, худрук, давал свое согласие Луценко на постановку фильма «Раскиданное гнездо» по одноименной драме Я.Купалы. «Ничего, пусть попробует. Он думает, что кино и театр — это одно и то же. Провалится — будет ему наука на всю жизнь».

Не провалился. Взял в единомышленники оператора Ю.Елхова, и они создали очень талантливую картину с великолепными актерскими работами Г.Гарбука, А.Ткаченка. Это был один из немногих фильмов, которые соответствовали эпитету «национальный». По–моему, радовался успеху друга только один В.Рубинчик. Борис воспрял духом, но решил не связывать свою дальнейшую судьбу с кино, манил театр, его постоянная любовь.

«Жора, — говорил он мне, — ты приноси мне свои разные вещи, может, я возьмусь. Не обижайся. Иногда я сам теряюсь. Мой ли это материал, подниму ли я его? Чаще всегда недоволен бываю. Боюсь пропасти между залом и сценой. С возрастом теряюсь от противоречий жизни. Иногда хочется в одну пьесу вмонтировать куски пьес других авторов. Все — определился. Вот три тайны, которые не дают покоя: тайна жизни, тайна любви и тайна смерти. Они настолько глубоки, что иногда теряюсь от бессилия». Пришло в его театр новое поколение, новый главный режиссер. Борис Иванович в почтенном возрасте остался в коллективе. Он мечтает о своем театре. В принципе, он у него есть — в малом зале «под куполом». Там он открыл молодого автора с пьесой «Эдип». Поставил удивительно нежный, эмоциональный спектакль «Вечность на двоих» и неожиданно выступил сам как актер в спектакле «Он и Она». Вернулся в свою актерскую молодость. И надо отдать должное — есть чему поучиться молодым актерам у мастера.

Иногда все же его посещает уныние. Хотя коллег он редко критикует, не унижает. «Тревога от несовершенства мира и необходимости его улучшать ежедневно». Он стал более молчалив. На открытии памятника на могиле своего друга В.Раевского неожиданно сказал: «Ему там лучше, нежели нам здесь». Неужели он разочаровался в силе воздействия театра на умы, для него ведь театр всегда был трибуной и кафедрой. Не хочется верить, ведь созданные им шедевры — театральные украшения истории театра Беларуси. Он имеет награды, почетные звания. В годы своих юбилеев получает поздравления от Главы государства. Его творчество и в наши дни востребовано. Значит, он счастлив, не поддаваясь пессимизму прожитых лет.

Советская Белоруссия № 25 (24907). Среда, 10 февраля 2016